Генри Манс

Пища стабильно занимает все более важное место в нашем чувстве идентичности: как выразился Тайлер Коуэн, «однажды мы любили “Битлз”, теперь мы едим жучков». Может быть, мир решил попробовать веганство, потому что уже перепробовал и отбросил все остальные способы питания?

Люди — один из приблизительно пятисот видов приматов, один из шести тысяч четырехсот видов млекопитающих и, по нашим лучшим прикидкам, один из семи-восьми миллионов видов животных. Часто ли мы это признаем?

спросить животных, когда они хотят родиться, выберут ли они наши дни? Сомневаюсь.

Чтобы отличить современный период от предшествующих эпох, ученые называют его антропоценом. На практике это означает, что, куда ни глянь, видны наши следы: все виды реагируют на наше присутствие, наш спрос на ресурсы, производимые нами отходы, пластмассу и парниковые газы. Этот мир построил человек, но вместе с властью приходит ответственность.

В то же время есть особенности, которые присущи только человеку. Де Вааль убежден, что (сложный) язык — единственная «уникально человеческая» черта. А вот Кон Слободчикофф, специалист по поведению животных, обнаруживший у луговых собачек разные сигналы, с этим не согласен. Однако имеется мало свидетельств, что животные обсуждают вчерашние события.

Может быть, если — или когда — человечество вымрет, на планете в ходе эволюции начнут доминировать и зай­мут наше место другие виды — например, потомки сегодняшних крыс и воронов. Цитируя американского защитника природы Альдо Леопольда, люди — «лишь попутчики других существ в одиссее эволюции».

Малышей настоящие животные захватывают больше, чем игрушки. Их имена — одни из первых слов, которые мы учим в детстве, а их голоса — одни из первых звуков. На протяжении многих лет в знакомстве детей с животными люди видели элемент морального воспитания.

американского защитника природы Альдо Леопольда

Когда наш вид добрался до Австралии, жившие там звери — например, восьмиметровые ящерицы и трехсоткилограммовые кенгуру — начали исчезать.

Лошади перестали вписываться в города, которые когда-то помогли создать. В западных странах их теперь меньше и с ними обращаются так хорошо, как еще не обращались в современной истории: это свидетельствует о том, что нам проще полюбить животных, когда нет экономической зависимости от них.