Русский язык во Франции. Что осталось от языка белой эмиграции? И почему «рандеву» и «вернисаж» здесь по-прежнему актуальнее модных англицизмов?

Исследователь Владимир Гельман написал книгу о том, почему в России не приживается демократия. Мы с ним поговорили. Потому что ну правда: почему?

«Всё, теперь иди в этот ад». Открываем свою школу

Российские власти научились неплохо блокировать интернет. У нас уже как в Китае? А могут ли отключить сеть уже через пару дней — на время выборов?

Власти хотят построить в Беслане «музей патриотизма» и «пантеон» на месте той самой школы. Что об этом думают люди? И как они теперь относятся к событиям 2004 года?

Глава, в которой режиссеры все никак не справятся с «Мастером и Маргаритой», а лучший Булгаков в кино — до сих пор «Иван Васильевич меняет профессию»

Наши каникулы кончились! Пытаемся к этому адаптироваться — в первом выпуске нового сезона

Видеоблогер Юрий Хованский обвиняется в оправдании терроризма. Говорим об этом с его противником (тем не менее, вставшим на защиту коллеги) Дмитрием Лариным

Пока идет голосование в Госдуму, рассказываем историю ее первого созыва. В 1993 году, несмотря на триумф ЛДПР, у России появился дееспособный парламент

«Суд выглядит поразительно человечно»: как устроен процесс по делу о крушении рейса MH17 над Донбассом. Рассказывает журналист Кирилл Михайлов, который следит за заседаниями