Саша Карин

Выхода нет – однажды ты просто вырастаешь, становишься сильным, злым и веселым, проходишь сквозь стены, уезжаешь из города. Но когда ты снова оказываешься у этого забора, тебе кажется вдруг, что горгулья осталась внутри навсегда.

Прощаясь, мы пообещали друг другу заключить брак через двадцать лет: он, я и никакого гейства. Это лучшая клятва, которую могли дать друг другу асексуал с гетеросексуалом

Бессмысленно и странно приходит смерть. Не как в кино она приходит, не как в книге. Просто приходит однажды, когда вздумается, — и никакого ответа после себя не оставит

«стоит вам по небрежности оставить незастегнутыми полы вашей нежности, и вот вы уже попались».

«Что такое навязанный кому-то рассказ о себе, как не рисунок, полученный в результате соединения всех указанных точек и составляющий некую картину? Пока не соединишь точки — не разберешься, а стоит соединить, и результат вряд ли будет похож на правду. Я живу как перекати-поле и при этом не вижу никакой разницы. Я встречал, наверно, как и ты, каких-то людей, я общался с ними, жил и наблюдал за их поведением, как с самого дальнего места на заднем ряду. Но для меня люди, которых я знал, — не более, чем череда комнат, это всего лишь места, где я проводил время. Ведь когда входишь в комнату, испытываешь некоторое любопытство, но через некоторое время эта новизна полностью исчезает, и остается только страх, жуткий страх».

Может быть, забыть действительно проще, но забывать же нельзя. Нужно заставлять себя помнить. Так она считала. Если забыть этот ужас, то дальше жить не получится. Прошлое неизбежно о себе напомнит

В поезде едут одинокие люди, спешат домой, чтобы напиться в мерцании монитора. Уже завтра кто-нибудь из них не выйдет на работу, но найдут пропавшего не сразу. Еще долго-долго в почтовом ящике будут копиться газеты и счета, а на подоконнике — пыль.

Человек в итоге со всей своей жизнью и так называемой душой вполне помещается в бетонную урну и находит вечный покой на дне реки, где среди других таких же погребальных урн и уродливых бетонных гробов, если верить слухам, селятся осьминоги… Постепенно домашние цветы обращаются коричневым прахом, сливаются с землей в горшке. А потом рухнет дом, растают ледники, и детскую площадку поглотит вода. Сначала воды будет по локоть, потом глубина достигнет нескольких метров. Но в конце концов антенна самого высокого дома в районе, стоящего на холме, исчезнет под водой. И не станет ни осенних листьев, ни тропинки, ни худых собак…

«Слишком стремительно падаешь вниз, но успеваешь понять,

Что все эти дни, всю недолгую жизнь, ты привыкал умирать».

Под счастьем я подразумеваю общую значимость жизни, если точнее — значимость каждого прожитого дня. День, прожитый хотя бы без капли счастья, прожит напрасно.