Arvey

— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя прокляну.

— Ну попробуй, — зарычал Том, в единый миг оказавшись возле брата и выхватив палочку. — Только один шаг, Снейп. Всего один шаг в его сторону.

Гарри потерся о его щеку своей заалевшей щекой и оставил на ней свой второй поцелуй. Слизеринец внезапно отвернулся, прикрыв рот рукой.

— Это скольких мне убить нужно, чтобы ты таким всегда был? — нервно спросил Том, шаря глазами по местности. — Это раздражает.

— Я рад это слышать, — нежно улыбнулся безумец. — Потому что этой ночью я собираюсь отжарить своего птенчика до потери сознания.

Гарри распахнул глаза во второй раз, дергаясь в неистовом припадке. Его зубы колотило друг об друга, а все конечности дико тряслись, перекрученные болью.

— Гарри! Гарри, очнись, ну же! Запускай свое ебаное сердце! — он слышал голос будто сквозь толщу воды, а грудная клетка, в которую врезались чьи-то кулаки, внезапно взорвалась чудовищной болью, будто впервые в жизни возрождая в себе тяжелые

мощные удары сердца. — Гарри! Хвала всем бессмысленным богам!

Услышав знакомое слово, кажется, его судорога усилилась, а перед глазами промелькнуло чье-то пустое темное лицо. Он пытался до него дотянуться, пытался стереть с него эту вселенскую тоску, но видение ускользало. Нечто горькое и тяжелое сжималось в яростно заколотившемся сердце, будто что-то единственно важное в нем умирало.

До тех пор, пока его взгляд не наткнулся на перекошенное от ужаса и паники лицо старшего брата. Испустив из до этого момента плотно сжатых губ странный вскрик, Гарри выгнулся дугой и с хрипом вдохнул в себя воздух, осознавая, что до этих самых пор вообще не дышал. Боль в грудной клетке постепенно стала уменьшаться, распространяя по телу тепло и приводя в норму отчаянное сердцебиение.

— Том, — выдавил из себя парень потерянным голосом. И все еще чувствуя пронизывающую тоску и бессмысленность.

— Как ты? — зашептал брат встрево

встревоженно, но Гарри не отвечал, разглядывая пространство пустым темным взглядом. — Что ты… Да не молчи же ты!

— Это все пустоты и бесконечные просветы между ячейками… — пробормотал тот, все так же не приходя в себя.

— Что?! — его голова дернулась от легкой пощечины, что тут же сменилась поцелуем. — Любимый, прошу!

Старший брат стиснул Гарри в тисках-объятиях. Гриффиндорец вздрогнул, а в лице появилась осмысленность. Это же он. Его старший брат. Его любимый брат. Взаимно любимый. Гарри здесь, он на самом деле вернулся. Он живой.

И парень в наслаждении вдохнул всеми легкими его восхитительный аромат нагретого дерева, соленого железа и свой собственный, едва различимый. Зарывался пальцами в мягкие каштановые кудри, смазывал губами со лба горячий пот паники, вслушивался в бешено стучащее сердце.

Они пролежали так довольно дол

— Разве я против? — рассмеялся Гарри, распознав намек и смущенно раскрасневшись. — Но, мне кажется, нам стоит поговорить, да?

— Секс — это тоже разговор, только в горизонтальной плоскости, —

Потом они еще долго сидели в постепенно светлевшем зале, даже когда опустевшие тарелки с кубками исчезли. О прогулке по замку было забыто. Реддл твердо решил посмотреть на преподавательский состав и увидеть, с кем общается его Гарри. То, что мальчик именно «его», он уже не сомневался

долгое время, приводя расплавленные чувства в порядок, успокаиваясь в руках друг друга. Гарри пытался вспомнить нечто непередаваемо печальное, но все никак не мог ухватить воспоминание за кончик хвоста, оно ускользало обратно во тьму. Чьи-то тусклые речи, наполненные болью одиночества, чье-то знакомое пустое лицо…

— Что произошло?

Том сдавил его еще крепче, кажется, не желая отвечать. Но Гарри настойчиво потряс его широкие плечи, подтягивая себя вместе с ним к изголовью измятой кровати. Взгляд наткнулся на несколько пузырьков с зельями на тумбочке. Парень нахмурился.

— Ты меня чем-то опоил. Ты пытался убить меня? Опять?

— Я… — Том судорожно вздохнул и зарылся лицом в основание чужой шеи, все еще не желая ничего говорить. Теперь его самого крупно трясло от осознания, что только что могло произойти. И опять по его вине.

— Мы не прокляты! Не смей так говорить! — со злобой выдохнул Том, требовательно отвлекая своего брата жестким поцелуем в губы. И заговорил жарко, порывисто, отчаянно: — То зелье должно было раскрыть худший кошмар из глубин сознания, но я не… Я, блять, не понимаю, почему твое сердце остановилось! Чуть не спятил, когда ты перестал дышать, перестал подавать признаки жизни. Я бил в твою грудь бессчетное количество раз, делал искусственное дыхание, мне не хватило рассудка позвать кого-то на помощь… — родственник смотрел на парня с безумно распахнутыми глазами, в которых на самом деле не отражался более рассудок. — Ты должен был увидеть кошмар, просто кошмар. И только. Это все — единственное действие зелья. Гарри, я не пытался убить тебя! Я этого не хотел! Я не… Это не я!