Григорий Агафонов

Поражение в Великой войне положило конец Австро-Венгрии, и теперь часть словацких солдат, немало претерпевших под долгим венгерским гнетом, стекалась обратно в Пресбург [1] с явным намерением выплеснуть поколениями копившийся гнев.

Обвиняя Австро-Венгерскую империю в тирании и угнетении, они штурмовали военные тюрьмы, освобождали заключенных, по большей части банальных уголовников, и призывали их присоединяться к боям за город.

Словацкие националисты оказались не единственными борцами за независимость. Немцы, давно составлявшие в регионе лишь этническое меньшинство, теперь также размечтались о «национальном возрождении» [2].

всему городу словаки жгли еврейские лавки и конторы.

когда чехословацкие добровольческие части, прошедшие через горнило Первой мировой войны и преисполненные решимости создать единую и неделимую державу, прибыли в Пресбург со своими пулеметами и винтовками — и разогнали толпу немцев и мадьяр социал-демократических взглядов, выступавших против формирования нового двуединого национального государства чехов и словаков

когда Циппи исполнилось семь лет, никакого Пресбурга более на картах Европы не существовало. Он теперь именовался Братиславой и являлся главным городом земли Словакия в составе первой Чехословацкой республики.

Немцы и мадьяры оставались там притесняемыми этническими меньшинствами и жаждали

Одним из самых значимых последствий новой конституции было признание чешского языка официальным «чехословацким языком» на территории всей страны. Прежде все местные спокойно общались между собой на разных языках — словацком, немецком, венгерском.

антибиотиков в ту пору еще не додумались, и действенных лекарств от туберкулеза не имелось.

СНП представлялась кощунством сама мысль о растворении словацкой самости — истории, культуры, языка — в чешской культуре, которая явным образом полагалась господствующей [45].