Олег Радзинский

Власть же была для интеллигенции своей, родной, неотъемлемым компонентом экзистенциальной дихотомии населенного ими симулякра.

пошел работать в только что созданную газету “Гудок”, где трудились его друзья – Ильф и Петров, Катаев и Олеша, Паустовский и Багрицкий.

Я понял, что будет нелегко. Но интересно.

Горбачев никогда не стал массово популярен в СССР: он плохо и сбивчиво говорил о непонятных вещах и обещал перемены.

И другие советские диссиденты вместе с ним оказались на периферии политики, на окраине общественной жизни. Время востребовало других людей. Время Сахарова, только начавшись, уже стремительно летело к концу. Наступало – по определению Петра Авена – время Березовского.

Надеюсь, мама знала, от кого меня родила. А может, и нет: 80-й год, расцвет заката великой державы. Люди отвлекались, как могли.

Симулякр успеха. Чем хуже реальности? Да ничем. Как и кокаин не хуже настоящего счастья.

Имеются планы на вечер?

Я посмотрел за окно: там стемнело, но от снега на улицах стало светлее, чем днем.

– Так уже вечер.

– Хуйня, – заверил Кеша. – Жизнь еще не началась. Жизнь начинается после десяти вечера. До этого жизнь – подготовка к жизни. А после десяти жизнь – это и есть жизнь.

Во сколько?

– Да какая, блять, разница?! Когда приедешь, тогда приедешь. Рано не разойдемся.

Основной вопрос онтологии: что существует? Мир-как-он-есть. Основной вопрос этики – мир-как-он-мог-бы-быть. Мир возможного.

Я превращаю один в другой. Такое может только бог. Или сценарист реалити-шоу. Или женщина, когда хорошо накрасится.