О. Кромер

Больше она ничего не сказала, да и эти два коротеньких слова сказала очень просто и тихо, но нить натянулась снова, тонкая, невидимая, но прочная, натянулась так сильно, что я даже провёл ладонью между нами, сверху вниз, словно надеясь её ухватить.

Она была права, эта смешная дикая девчонка – или сейчас, или не надо

Всё это Ося отмечала, фиксировала взглядом, как равнодушный пассажир в вагоне долго едущего поезда, лес так лес, мост так мост.

он просчитался: в шёлковой рубашке или в лагерном бушлате, он всё равно был частью ненавистной системы. То, что система эта тупо и безжалостно перемалывала всё самое яркое, необычное, интересное, думающее, не разбираясь, кто за, кто против, делало систему ещё страшнее, ещё отвратительней.

А ты не смотри туда, ты смотри поверх печали

стандартный вопрос «Ты меня любишь?» можно было с лёгкостью дать стандартный ответ «Конечно». Что можно ответить на вопрос, настоящий ли ты?

Когда у тебя нет дома, не всё ли равно, где именно у тебя его нет.

Потому что кроме пространства есть ещё и время

любой культ, каким бы он прекрасным и возвышенным ни казался, есть религия для бедных. Для бедных карманом или для бедных духом, не суть важно. Для бедных.

Всё просто, проще некуда. Культ меня приучает так бога своего любить, что мне уже неважно, что этот бог делает и почему. Он может посадить моего товарища или расстрелять брата, а я скажу, что так надо.