Надежда Жаринцова

Скажу по секрету, что столь значительное произведение искусства, как «Алиса», я предпочитаю изучать по первоисточнику.

Тогда жена заявила, что поедет с ним — бывают ведь и такие жены.

Я представил себе, как она скажет: «Нет, дорогой, тебе просто необходимо развеяться, переменить обстановку. Не спорь со мной, ты должен уехать куда-нибудь хотя бы на месяц. Нет, и не проси, я с тобой не поеду. Тебе нужно мужское общество. Попробуй уговорить Джорджа и Гарриса. Поверь, при твоей работе отдых просто необходим. Постарайся на время забыть, что детям нужны уроки музыки, новая обувь, велосипеды, настойка ревеня три раза в день. Постарайся не думать, что на свете есть кухарки, обойщики, соседские собаки и счет от мясника.

Вам, мужчинам, этого не понять. Как бы женщина не любила мужчину, он ее порой утомляет. Ты даже представить себе не можешь, как иногда хочется надеть шляпку и пойти куда-нибудь — и чтобы никто тебя не спрашивал, куда ты идешь и зачем, сколько времени ты будешь отсутствовать и когда вернешься.

Если я и хочу избавиться от тебя, то всего на несколько недель. За это время я успею забыть, что ты не лишен кое-каких недостатков, вспомню, что в целом ты довольно милый, и с нетерпением буду ждать твоего возвращения, как ждала тебя раньше, когда мы виделись не столь часто. А то бывает, я перестаю замечать тебя — ведь перестают же замечать солнце, оттого что видят его каждый день.

если женщине взбрело в голову купить бриллиантовую тиару, она сумеет убедить вас, что таким образом экономит на шляпках.

— Удалось отпроситься? — уточнил Джордж.
Я понял, что пришло время поговорить с Джорджем начистоту.
— В семейной жизни, — провозгласил я, — мужчина повелевает, а женщина подчиняется. Это ее долг, жена да убоится мужа своего.

Я, кстати, вообще сомневаюсь, что есть мужчины, которые могут сказать, как была одета женщина, с которой они расстались десять минут назад.

Что происходит с человеком, когда он в халате и шлепанцах среди ночи бродит по дому, описывать нет необходимости, каждый испытал это на себе. Все вещи, в особенности же с острыми углами, норовят исподтишка ударить его, и побольней.

Нет ничего легче, чем описывать природу; нет ничего труднее и бессмысленнее, чем читать эти описания.