Нет, вообще. В этом городе, стране, в Европе. — Улыбка пропала с его лица. — Сегодня я видел однополую пару. Две девушки сидели на лавочке и обнимались. Я хотел их запечатлеть, но они ушли через пару минут. Никто не обращал на них внимания, словно всем было все равно. А еще видел несколько накрашенных парней. Я тогда задумался, почему у нас так нельзя. Почему у нас все будут показывать пальцем и осуждать? Типа, тут всем все равно, как ты выглядишь, с кем спишь и в чем ты ходишь по улице. Я… — Уголки его губ опустились вниз, а на глазах блеснули слезы. — Я на самом деле только говорю, что мне плевать, как на нас посмотрят люди, но в душе так больно знать, что я являюсь изгоем для многих. Мои родители… Они… Им плевать, что ты замечательный человек, что ты самое лучшее, что случалось в моей жизни, и что мне с тобой хорошо. Они хоть и говорят, что поддерживают меня, но до сих пор не желают приехать к нам, увидеться с тобой, не хотят устроить семейный ужин. Им все равно, что у нас происходит в отношениях, все равно, как мы живем. Они будто ждут, что я снова стану… Ну… Нормальным. — Чонгук окончательно заплакал