Екатерина Прокопьева

Судьба для слабаков – тех, у кого нет достаточной власти над жизнью или нет желания сделать ее такой, какой они сами хотят

Я закатываю глаза и показываю ложкой на его голову.
– Что стряслось? Ударился головой о приборную доску, когда отсасывал у своего братца?

– Я вчера ни с кем не спал. Это ты лизалась с Истоном.

– Я тебе нравлюсь, да? – подначивает Рид.

Твоя мама, наверное, взбесилась?
– О, еще как. Видел бы это: десятилетняя девочка, спотыкаясь, ходит вверх и вниз по проходу между рядами и с трудом, как пьяная, выговаривает: «Па-ачему ты не купишь мне хот-дог?»
Теперь мы уже оба хохочем, матрас под нами сотрясается. Мне хорошо. А все хорошее, как обычно, быстро заканчивается.
Внезапно Истон затихает, спустя мгновение он поворачивается ко мне и, глядя в глаза, спрашивает:
– Ты правда была стриптизершей?
Я тут же цепенею от его вопроса. «Нет» уже готово слететь с языка. Но какой сейчас в этом смысл? В школе все равно будут говорить, что я танцевала в стрип-клубе, правда это или нет.
Поэтому я киваю.
Кажется, на Истона это производит большое впечатление.
– Я думаю, это круто.
– Нет, совсем не круто

Мне все равно, что ты представляешь на моем месте Рида. Я тоже представляю на твоем месте другую

Смотри, чтобы он не укусил тебя, – шепчет мне на ухо Истон. – У него, похоже, бешенство

Смотри, чтобы он не укусил тебя, – шепчет мне на ухо Истон. – У него, похоже, бешенство

Как дела, сестренка? – спрашивает сидящий за кухонным столом Истон, когда я вваливаюсь в кухню, чувствуя себя так, словно меня переехала фура.

Иногда мне кажется: вселенная решила, что быть счастливой мне не положено.