Томас Пинчон

Должно быть, отсечка топлива, конец горения, как там у них слово… Brennschluß. У нас такого слова нет. Или засекречено.

Только ближайшие лица разборчивы, да и те — как полупосеребренные образы в видоискателе, испятнанные зеленью сиятельные лица, что припоминаются за пуленепробиваемыми окнами, несущимися через весь город...

Природа не знает угасания; она знает лишь
преобразование. Все, чему научила и по сей день
учит меня наука, укрепляет мою веру в продолжение
нашего духовного бытия после смерти.
Вернер фон Браун

Эдипа сидела, чувствуя себя не только привычно одинокой, но и единственной женщиной в баре, заполненном пьяными педерастами. Вот история моей жизни, думала она.

На себя я даже не смотрю как на необходимое зло.
— Вы обходимы, — сказала она сквозь нимб дыма. Глаза ее сверкали, как скаты соседних зубьев пилы. — Вы поощряете их продаваться, — сказала она.

Он умеет, умел несколькими словами все лишить восторга. И не особо подбирал эти слова притом: у него такое инстинктивно.

Стрелман один, беспомощно чихает в своем гаснущем отделе, лай на псарне уже безжизнен и прибит холодом, трясет головою — нет... во мне, в моих воспоминаниях... не просто «факт»... общая наша смертность... эти трагические дни... Но теперь его колотит дрожь, он дозволяет себе через весь кабинет взглянуть на Книгу, припомнить, что из первоначальных семи осталось лишь двое владельцев, он да Томас Гвенхидви, кто выхаживает своих бедняков аж за Степни.

«Возможно, мы все правы, — записывает он сегодня в дневнике, — и, возможно, истинно все, что мы предполагаем, — или более того. Что б мы ни обнаружили, не приходится сомневаться: физиологически, исторически он — чудовище. Нам ни за что нельзя утратить контроль. Мысль о том, что он затеряется в мире людей после войны, наполняет меня глубочайшим ужасом, который я не в силах угасить...»

Одна стена, хоть и глухая, за годы разъелась тенями оперативников — так порою зеркала в общественных едальнях корежатся отражениями посетителей: поверхность набирает характера, будто старое лицо...

мимо с гиканьем проносится великий водоворот передислокации из Европы в Азию,