mamacita de mi vida

Иногда, решив поиграть, можно обрести смысл жизни. Легкое развлечение становится страстью. Становится целым миром, любовь к которому необъятная, как Вселенная, в которой можно безвозвратно заблудиться. Пропасть, словно в глубинах неизведанного океана, и не иметь ни малейшего желания выныривать на поверхность. В чем смысл, если рядом не будет любимого человека? Только с ним жизнь приобретает краски и кажется настоящей. И ради него… Ради него можно преодолеть абсолютно все

— Чон Чонгук… — выдыхает омега, спешно расстегивая рубашку альфы и приподнимая свои бедра, чтобы Чонгуку было легче стянуть джинсы. Альфа поднимает на Тэхена вопросительный взгляд, на секунду замерев. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, мамасита моей жизни, — шепчет Чонгук, мягко целуя самые любимые губы на свете.

Чонгук нашел его не в мифах и легендах. Он нашел его у океана. В своей реальности. Как же ему повезло. — Oh Dios mio, мамасита, ты меня убиваешь…

— Это только начало, — шепчет Тэхен, соблазнительно улыбнувшись. Пленительно, опасно.

— Тебе придется зашить мне рот, чтобы я перестал тебя так называть, — усмехается альфа, нагоняя Юнги.

— Ну идем.

— Куда?

— За иголкой и ниткой, мучачо, — хмыкает Юнги, обернувшись к Хосоку.

— Черт, это звучит очень реалистично, — хохочет Чон.

— А кто шутит? — хмурится омега.

— О Боже, Мин Юнги!

Перед такой Тэхен устоять не в силах. Он как пингвинчик подходит к альфе и прижимается к его боку, вцепившись пальчиками в его плечо. Чонгук поворачивается к нему и берет лицо в ладони, коротко целуя в кончик носа.

— Значит, ты признаешь, что мы поднялись на ступень выше в развитии наших отношений? — с довольной ухмылкой спрашивает Чон, лишая Юнги путей отступления.

— А у них было развитие? — с притворным удивлением спрашивает Мин. Нет, ну он всегда найдет, как вывернуться.

Ничто не сравнится со страстной мамаситой.

Они — неугасаемые частички одной огромной любви

Они — пламя, которое даже безграничный ледяной океан не потушит. Слившись, оно становится лишь неуязвимее и опаснее для всего окружающего. Они друг друга поджигают, дров подкидывают, маслом сверху поливают и горят так ярко, что ослепнуть можно. Они друг друга съедают заживо, чтобы быть максимально близко, и борются за право вести.

— Я хочу сказать, что этот омега, — он указывает на Тэхена, который застыл в волнении, боясь, что Чонгук сморозит не того, — лучшее, что случалось в моей жизни. Я люблю его. Очень сильно люблю. И если вы сейчас скажете, что нам нельзя быть вместе, то знайте, я на все пойду, чтобы быть с ним. Можете меня на корм рыбам пустить, но пока дышу, я буду его добиваться.