Индейская комната

Она могла продолжать ждать возвращения Тимми, лелея надежду, что однажды спустя несколько лет сын вернется и постучит в дверь. Могла поверить в его смерть и снова начать жить. Вернуться на исходные позиции и бросить игральные кости, чтобы выиграть…

После выстрела она коротким жестом разламывала ружье и заряжала его патронами, которые доставала из кармана фартука с надписью HOME MADE COOKING

Поэтому и приходят облака, которые закрывают небо. Гораздо лучше, когда голова в тумане, страдания становятся легче, можно строить деревянные ракеты, чтобы лететь к звездам.

В тюрьме только и разговоров что о свободе, а когда приходит ее час, то подыхают от страха. Я видел типов, которые, едва освободившись после десяти лет заключения, блевали от ужаса. К тюрьме привыкают и чувствуют себя там уверенно. Воля — это борьба за существование.

Все богатые парни превращаются в зародыши, пуповиной которым служит Интернет.

Когда паркинги все здесь сожрут, мы переберемся в Латинскую Америку. Там еще остались леса, звери — города не все проглотили. Можно уйти подальше в джунгли, начать торговать с племенами, продавать им оружие, помогать в их маленьких войнах. Это другой мир, другое время.

Этим дамам лет шестьдесят — семьдесят. Они одиноки и живут в окружении кошек и птичек в клетках. Вместе собираются за чаем, бриджем или за шитьем килтов для благотворительных базаров. Они возглавляют жюри, каждый год распределяют призы в виде пирога с ягодной начинкой… Лето проводят, не вылезая из-под зонтиков, а зимой надевают резиновые галоши. Им принадлежат банки, амбулатории и лесопилки… Они имеют магическую власть, а мэр города — их преданный пес.

Я знаю, что это такое. Со мной происходило то же самое, когда я был малышом. Все соседки предпочитали меня своим родным детям. Зависть была ужасная. Говорят о педофилии мужчин, но хорошо бы избавиться от женской.

Как всегда, с самого его появления в доме, он вел себя как хозяин, господин. Он «пожирал весь кислород»

Журналисты смылись в течение двадцати четырех часов. Сара Девон как безутешная мать интересовала их гораздо меньше, чем как мать-детоубийца.