Только неотложные случаи

В результате, когда часы били полночь, я тащила на себе обезумевшую пациентку с Эболой. Совершенно голая, она прорвалась к людям, дожидавшимся результатов анализа на вирус, размахивая грязным подгузником для взрослых. Она угрожала швырнуть им в людей, сидевших в очереди, – симптомы у них уже проявились, но анализы еще не пришли. Пришлось ее схватить, закинуть на плечо и придержать, пока медсестра делала бедняге успокаивающий укол. Не могу сказать, что та новогодняя ночь была волшебной, но уж точно – незабываемой.

Будка паспортного контроля на границе была размером с деревенский туалет, а пограничники мне страшно обрадовались – никто не пересекал границу уже несколько недель, – но не торопились брать в руки наши паспорта. Они знали, что мы работаем с Эболой. Поставив штампы на какие-то бумажки, они разрешили нам проезжать.

Тут было важно наглядно демонстрировать людям, из какой мы страны. Жандармы, или местные полицейские, обращались к нам не по именам, а по национальностям, и я повсюду ходила в толстовке с кенгуру на груди, – так, на всякий случай.

Стивен повез меня смотреть на дюны на окраине города – это была юго-западная оконечность Сахары. Песок казался почти розовым, а небо – бледным до белизны, словно все цвета выгорели от беспощадного солнца. Я вспомнила Элис-Спрингс с его красной землей и сияющим бирюзовым небом. Получалось, ни одна пустыня не похожа на другую.

Памятуя о случае с привидениями, я сомневалась, оплатят ли мне счет за новый анус.

. Почему-то в основном там были платья, но мужчины динка, не смущаясь, наряжались в них. Брюки или юбка, мужские и женские расцветки – для жителей Южного Судана такие мелочи не имели значения. Выглядели они очаровательно: например, юные воины динка, высокие и мускулистые, со стальным прессом, разгуливали по городку в пестрых синтетических халатиках и бархатных беретах, явно очень довольные собой. Потом на рынок выбросили лак для ногтей, и мужчины стали ходить с розовым и небесно-голубым маникюром.

Я пользовалась авторитетом, поскольку водила машину, а мое имя, Аманда, многие принимали за «Commander» – командир, – самое близкое по звучанию слово на английском, которое они знали, – так что меня неоднократно спрашивали, какого я пола. То есть прямо вот так: «Ты мужчина или женщина?»

еня ничего этого не было – ни красивого дома в пригороде, ни дорогого джипа, ни бассейна, ни детей, но на то имелись веские причины. Почти двадцать лет я ездила по миру с гуманитарными миссиями. Помогала жертвам гражданских войн, засух, цунами, эпидемий – и мне это нравилось. Моя работа и была нормальной жизнью, по крайней мере, для меня. Просто немного другой.

ни красивого дома в пригороде, ни дорогого джипа, ни бассейна, ни детей, но на то имелись веские причины. Почти двадцать лет я ездила по миру с гуманитарными миссиями. Помогала жертвам гражданских войн, засух, цунами, эпидемий – и мне это нравилось. Моя работа и была нормальной жизнью, по крайней мере, для меня. Просто немного другой.

У них на руках сидел малыш, мать которого поступила в отделение Эболы, но ребенок прошел 21-дневный карантин без всяких симптомов. Они пожалели кроху и купили ему на рынке красивой одежды, а чтобы ее продемонстрировать решили сфотографироваться. Все они заразились Эболой. Заместительница старшей сестры держала у себя это фото в качестве напоминания. Они просили и ее сфотографироваться с ними, но она отказалась, потому что это было небезопасно.