Касты и расы

Спорт — это типичная подделка под действие в традиционном смысле слова. Бессмысленная деятельность, тем не менее характеризующаяся той же самой банальностью работы и принадлежащая к той же физической и лишённой света области занятий, которые совершаются на различных перекрёстках, на которых происходит плебейское загрязнение. Хотя при помощи спортивной деятельности можно достичь временного призвания глубинных сил, оно сводится к удовольствию от ощущений и чувству головокружения, и, максимум, воодушевления, происходящего от направления своих энергий и выигрыша соревнования — без какой-либо связи с чем-то высшим и преобразующим, без какого-либо чувства «жертвенности» или безличной жертвы. Спортом лелеется и укрепляется физическая индивидуальность; таким образом, эта цепь только укрепляется и всякий остаток более тонкой чувствительности подавляется. Человек, вместо того, чтобы вырасти в органичное существо, сводится к комку рефлексов, почти что к механизму. Также весьма значительно, что именно низшие слои общества восторженно относятся к спорту, демонстрируя свой энтузиазм в больших коллективных формах. О спорте можно сказать как об одном из предостерегающих знаков типа общества, представленным Шигалевым из романа Достоевского «Бесы»: после того, как пройдёт время, требуемое для методического и обоснованного обучения, нацеленного на уничтожение зла, представленного «Я» и свободной волей, и никто больше не будет осознавать, что является рабом, все Шигалевы вернутся к состоянию невинности и счастья нового Эдема. Этот «Эдем» отличается от библейского только тем, что господствующим универсальным законом станет труд. Труд как спорт и спорт как труд в мире, потерявшем чувство исторических циклов, как и чувство истинной личности, возможно, был бы лучшим способом воплощений такой мессианской идеи. Таким образом, вовсе не случайностью является то, что в некоторых обществах, стихийно или же из-за мер государства, возникли большие спортивные организации как придатки разных классов рабочих, и наоборот.

Деньги, которые более не «горят» в руках, создали невидимые узы рабства, которые хуже и развращённее, чем те, что сохранял и оправдывал высокий духовный «рост» господ и завоевателей.

И если среди прочих западных наций именно фашистская Италия, для начала, кажется, сумела преодолеть мёртвую точку и призвала к реакции против вырождения материалистической, демократической и капиталистической цивилизации, против лишенного света эгоизма, господствующего среди зловещих западных империализмов, и, наконец, против «социальной» идеологии, то мы с полным правом можем предположить, без даже тени увлечения шовинизмом, что Италия будет также и в первых рядах тех сил, которые будут вести за собой будущий мир и восстановят превосходство белой расы.

Удивительно, что Муссолини, сказав очень немного, в своей речи к восточным студентам установил основные условия решения этой проблемы. Исходным пунктом является отказ от отождествления Запада с этой цивилизацией, в основе которой лежит капитализм, либерализм и сциентизм, лишённый души и идеала. Будучи стимулированной прежде всего в англосаксонской расе, в прошлые века она распространилась на весь мир, рассматривая его только лишь как рынок изделий и источник первичных материалов, устанавливая с Востоком простые материалистические отношения подчинения. Эта цивилизация лежит в основе нашего внутреннего и внешнего кризиса — то есть, того кризиса, который ведёт к краху западной гегемонии и восстанию цветных народов. «В несчастьях, на которые жалуется Азия, в её возмущении и в реакциях», — сказал, кроме того, Муссолини, — «мы видим отражение нашего же облика». Это следствие придания нашей «цивилизации» всемирного значения, преобразования «низших рас» до уровня нашей «истинной» цивилизации. Если мы не сумеем отказаться от этой цивилизации, или, по меньшей мере, ограничить её в заданных сферах, признавая всю относительность её ценности и её «завоеваний», ничего больше сделать будет нельзя: мы можем увидеть и межконтинентальные вооруженные столкновения страшных масс, ведомых новыми вождями, о чём говорит Шпенглер («цезаризм»).

Демократическая идеология «принципа национальностей» и «социальной справедливости», из которой вытекает суверенная национальная экономика, вместе с общими техни-чески-механическими и рационалистическими предпосылками того, что сегодня соответствует «цивилизации» и продолжает называться таковой, обречена на то, чтобы породить множество копий западных наций.

Отсюда также идеал иерархии, в котором чувство личности и свободы примиряется с идеалом высшего единства. Следовательно, это не был ни либерализм, ни социализм либо коллективизм: suum cuique, каждому своё. Положение женщины в обществе было не слишком низким (как в некоторых азиатских обществах), но и не слишком высоким (как в других обществах, на которых оказали влияния лунные и деметрийские расы). Тем не менее, существовала дистанцированность от женщины, от озабоченности сексуальной сферой, и решительное утверждение отцовского права, авторитета мужского главы семьи или рода, и почти «феодального» чувства ответственности или верности этому главе перед государством.

Римский арийский тип всегда с подозрением относился к заброшенности души и путаному мистицизму, но также и отрицал семитское раболепие перед божественным. Он чувствовал себя не индивидом, растерзанным и запятнанным чувством греха и плоти, должным оказывать достойный культ божеству, но цельным человеком, как спокойная и гордая душа, способная предчувствовать направления, по которым её сознательная и определяющая деятельность могла бы стать продолжением самой божественной воли.

16. ТИП НАШЕЙ «ВЫСШЕЙ РАСЫ»
Итак, каков же тип нашей «высшей расы»? Внешне это высокий тип, у мужчин широкие плечи; конечности пропорциональны; он строен, энергичен, форма головы — долихоцефальная (иногда меньше, чем у собственно нордического типа: вспомните голову Цезаря). Волосы преимущественно тёмные; в отличие от менее чистых средиземноморско-итальянских типов, волосы не кудрявые, а максимум волнистые; губы не пухлые, а брови не густые. Нос тонкий и удлиненный, прямой или слегка орлиный («орлиная» раса Фишера). Нижняя челюсть хорошо развита, хотя и менее выступающая, чем у нордического типа, однако из-за выделения лба и носа создаётся впечатление активного типа, готового к нападению.
Глаза могут быть карими, голубыми или серыми. В то время как у итало-средиземноморских типов менее благородного происхождения взгляд часто блуждающий, потухший или меланхоличный, здесь он ясный и твёрдый (как говорят, «смотрит в лицо», прямо перед собой); взгляд проницательный, отличный от косого или злобного взгляда средиземноморцев, смешавшихся с ближневосточными элементами. Привычка жестикулировать (которая, как считается, характерна для итальянцев) ему чужда: его жесты выразительны, но не импульсивны и не беспорядочны — это жесты, которые не указывают на преобладание инстинктивной, неконтролируемой стороны его характера, а, напротив, являются продолжением сознательной мысли. Его скорость реакции выше, чем у нордического типа того же происхождения, как и его динамизм (который, тем не менее, всегда остается чётким, контролируемым, сильно отличающимся от лихорадочности или вульгарной жизнерадостности).
Согласно расовым теоретикам, основные добродетели древнеримского типа североарийской расы таковы: сознательная храбрость, самообладание, скромная и скупая речь, продуманная решительность, смелое чувство господства. Можно говорить о его «добродетелях», но не в моралистичном и избитом смысле этого слова, а в смысле бесстрашной мужественности и силы. Его добродетели — это fortitude (твёрдость) и constantia (постоянство), то есть сила духа; sapientia (рассудительность, то есть способность к глубокому размышлению); humanitas (человеческое достоинство) и disciplina (дисциплина), то емть идеал твёрдого саморазвития человека, умеющего приобретать внутреннее богатство; gravitas или dignitas — достоинство и внутреннее спокойствие, которые у аристократии достигают уровня solemnitas (торжественности).

Равным образом, невзирая на опасность показаться «иконоборцами», мы считаем, что надо воздерживаться от чрезмерного восхваления вклада Италии в гуманистическую цивилизацию и вообще в так называемое Возрождение. Несмотря на своё кажущееся великолепие, эта гуманистическая и «афродитическая» цивилизация литературы и искусства означала, прежде всего, упадок и отказ от ряда более глубоких и серьёзных традиций. Не считая индивидуалистической стороны, которая должна была отражаться в стиле власти и в бесконечных распрях между итальянскими городами и их полководцами, именно в лоне этой цивилизации формировались зародыши, которые в итоге развились в Просвещение и ему подобные явления современного упадка.

Следствием всего этого явилось то, что средневековая имперская функция, хотя и называлась римской, в основном присваивалась представителями других народов, в первую очередь германских, в которых лучше сохранились определённые черты расы, и в построении сред-невековой римско-германской имперской цивилизации Италия как таковая играла небольшую роль.