Вызов в Мемфис

благодаря таким совпадениям иногда жизнь и кажется достойной того, чтобы ее прожить.

Конечно, он был тем же, но за прошедшие годы слился с непосредственным окружением так, как не смогли его четыре нэшвиллских ребенка и нэшвиллская жена.

Если отец Алекса Мерсера не ошибался, когда говорил, что самый лучший человек — тот, кто лучше приспосабливается к изменчивым условиям жизни, то мой отец был великолепен.

что он делал так всю мою жизнь — позировал ради моей же пользы и пользы всей семьи. Он никогда не притворялся, но всегда следил, чтобы у нас не сложилось неправильное впечатление о его роли

Он как будто нисколько не сомневался, что я буду смотреть на него через два квадратных фута окна самолета. Он так пожелал. Более того, думал я про себя, он заранее знал, что я буду на этом самом борту.

Я знал, что после того, как защищу отца от сестер, должен приобщить этих взрослых женщин к своему мировоззрению, чтобы они тоже забыли обиды на родителей. «Забыть, забыть», — повторял я про себя, словно чтобы больше убедить себя перед встречей с Бетси и Жозефиной.

самолете в Мемфис в то утро понедельника я часто клевал носом, наверстывая за беспокойную ночь. Во время этих частых провалов я не видел снов и каждый раз просыпался с ясным пониманием, где я и в чем заключается моя миссия в Мемфисе. То, что меня ждет, — или то, что, как я думал, меня ждет, — занимало все мои мысли и действительно казалось не меньше чем миссией. Меня переполнял энтузиазм, как у проповедника-евангелиста. В течение часов, что прошли с тех пор, как сестры позвонили мне с просьбой о поддержке в их вендетте, — к которой, как мне казалось, они готовятся,

Но Джо поняла, что он делает то, за чем она часто его заставала — за чем мы все часто его заставали — в ситуациях, которыми он не владел полностью. А именно, он попросту блефовал. Он не уступал даже в маленьких битвах. Просто стоял и ждал, когда ситуация повернется в его пользу.

Это может показаться странным в свете того, как они обычно одевались сами. Но отчего-то чувствовалось, что их собственные туалеты не могли и не должны восприниматься всерьез. Скорее, они представляли собой критику того, как одеваются окружающие

тому знаменательному дню на площадке я уже провел в Мемфисе достаточно времени, чтобы видеть в этом человеке какую-то странную и феноменальную, а подчас и клоунскую фигуру.