Ultraviolence

А сейчас я завидую, что ты уже мертв, а я нет. От меня ждали того же, что сделал и ты. Ждали, что я убью себя, но у меня не было права даже на это

Иногда мы выживаем назло. Выживаем, чтобы увидеть на коленях тех, кто пытался сломить нас. Это и есть наше ультранасилие. IHES.

Мин Юнги сейчас пугает, и дело не в угрозах, а в том, что Юн боится увидеть в нем себя. Боится превратиться в того, кто будет ходить в черном и забывать о своей боли, питаясь чужой. Юнги не смог поднять свое горе, не смог от него избавиться — он нашел другой выход — он перевоплотил горе в ненависть, взрастил в себе, лелеял, поливал, и сейчас эта ненависть топит под собой всё.

Прошлое должно учить и ни в коем случае не повторяться.

Может, их с Чонгуком сейчас и разделяет слой черной земли, но Юнги знает, что земля будет и его пристанищем, значит — это расставание временное и он может справиться.

Огонь, в котором горели Мин Юнги и Чон Чонгук, погас с жизнью одного и своим отсутствием превратил второго в глыбу льда.

Чудовищ порождают люди

Ему кажется, их связь больше мести, потому что там, где его касается Чонгук, вырастают цветы, и они вовсе не цвета крови.

Кто-то носит дорогие украшения, я ношу на себе свои раны, и я их не стесняюсь, ведь они сделали меня тем, кем я являюсь, — спокойно говорит Юнги. — Левая рука — вечное напоминание о том, что мое сердце похоронено, правая не дает мне лечь рядом.

Мин Юнги будто бы не из этого мира, и если ангелы существуют, то ему от них досталась только внешность, потому что Юн прекрасно знает, что омега перед ним из самой преисподней.