Наложницы ненависти

Печальный крик, крылом скользящий в пене,
Уходит в скалы, вверх, рождая волны,
Ветер умирает…

Ваши взаимоотношения с зелеными нас не касаются, знаете ли, – взял слово Юсур. – Вся эта туда-сюда политика нас не волнует. У нас бизнес, а это, юноша, очень серьезно.

Философия Кадаф проникает очень незаметно. Сначала кажется, что жестокость — это неотъемлемая часть войны. Война не прекращается, всегда находятся новые враги. Жестокость становится повседневностью, и появляется ненависть. Ненависть ко всем.

– Мы изобрели новый способ анестезии.
– Как интересно!
– Теперь во время операции хирург затыкает себе уши.

Где же гарки?! — не выдержала Снежана. — Мы же погибаем!
«Мы же погибаем!» — Слова молодой жрицы ножом резанули по сердцу Всеславы.
«Зачем нужна эта самоубийственная атака?» Невысказанный вопрос висел в воздухе, но никто, ни Милана, ни барон Мечеслав, ни жрицы, которым королева рассказывала план битвы, никто из них не задал его. И отчаянный, идущий от самой души выкрик Снежаны был отзвуком этого вопроса.
«Зачем?! Зачем? Зачем…»
«Это плата», — коротко ответил Сантьяга Всеславе во время аудиенции.
Королева знала, что ответ будет именно таким. Она готова была упасть на колени перед навом, просить, нет, умолять, чтобы комиссар изменил условия. Но понимала, что это бессмысленно. В разное время в черных глазах Сантьяги можно было увидеть веселье и раздражение, иногда сочувствие, жалость — никогда.

Вот поэтому я здесь, — негромко проговорил Сантьяга. — Нас не устраивает, что вы до сих пор живы.
— Ты не сможешь убить меня, нав!
— К сожалению, — согласился комиссар. — Мы провели тщательные анализы вашего организма…
— Я знал, что нельзя доверять врачам!
— И поняли, что вы по-прежнему неуязвимы для нас. — Сантьяго помолчал, а затем в его черных глазах заиграли озорные огоньки. — Закапывались в землю, Азаг-Тот? Высасывали элементы Золотого Корня? Весьма удачный ход.
— Ты подсказал Кобе идею с мумией! — понял Великий Господин. — Ты…
— Хотел! — Комиссар выставил вверх длинный указательный палец. — Но ваш ученик оказался более прагматичным, чем я ожидал. Он сам придумал ход с новой религией. — Нав перегнулся к Азаг-Тоту. — А на что вы рассчитывали когда уничтожали церковь?
— Ты все равно меня не убьешь.
— А вы, выпотрошенный и высушенный, будете лежать в стеклянном ящике столько времени, сколько мне потребуется, чтобы придумать, как от вас избавиться.
Сантьяго поднялся из кресла.
— Я все равно вернусь, — прохрипел Азаг-Тот. Морок спадал. Коба аккуратно выбил трубку и дружелюбно улыбнулся хмурому вождю:
— Теперь, дорогой, давай обсудим, когда тебе лучше умереть…
И в самом сердце древнего города…
И в самом сердце столицы некогда православной империи…
… С соблюдением всех языческих обрядов была возведена гробница. Город, обитатели которого некогда называли его Третьим Римом, украсился уродливой мумией. Украсился стеклянным ящиком, в котором гнила воплощенная ненависть мира.

Как позже подсчитали аналитики, гвардия великого магистра понесла основные потери в течение первых двух минут атаки войск Темного Двора. Все, что было до этого: мелкие стычки с морянами и разрозненными дружинниками, кровопролитная сеча у ворот Зеленого Дома, все эти бои не смогли нанести существенный урон боевой мощи Ордена. Сокрушительный удар навов поставил гвардию на колени.
Гарки Темного Двора считались лучшими бойцами Тайного Города. Они превосходили рыцарей в дисциплине, дружинников — в силе, морян — в скорости, хванов — в боевой выучке, и все это накладывалось на бережное и умное их использование. Никогда, даже в самых затяжных и неудачно складывающихся войнах навы не бросали своих бойцов на фронт, не затыкали ими дыры. Темный Двор готов был тратить огромные деньги на наемников, расходовать невероятное количество магической энергии на создание боевых големов, терять в затяжных боях масанов и осов, но гарки… Гарки появлялись в самый нужный момент и решали ситуацию в пользу князя. Всегда.
Никто не знал, сколько таких солдат находится в распоряжении Сантьяги: скрытные по природе навы хранили эту информацию как величайшую тайну, а под стенами Зеленого Дома появилось сто гарок, всего сто.
Целых сто.

Надеюсь, похороны будут пышными? — криво усмехнулся Азаг-Тот.
«Жаль, мерзавец, что в твоей жизни мы уже не встретимся… Что ж, я умею проигрывать. В следующий раз…»
— Вах, — с веселой обидой развел руки рыжий. — Первоклассные!
— Я хочу, чтобы меня погребли в…
— О чем ты говоришь, дорогой? — перебивая его, притворно изумился Коба. — Кто же закапывает мессию? Люди будут ходить к тебе веками! Они будут поклоняться тебе.
— Что? — В первое мгновение Азаг-Тот даже не понял, что имел в виду рыжий. — Какие люди?
— Гробница, — коротко объяснил Коба. — В самом удачном месте, на Красной площади. Скромная, достойная архитектура, пара вымуштрованных солдатиков, ать-два, а внутри ты. — Рыжий пососал трубку. — Как живой.
«Мумия?! Нет!! Меня надо похоронить! Закопать в землю! Гроб сгниет, одежда истлеет, кожа растворится, и организм начнет получать такие нужные вещества! Следы Золотого Корня есть повсюду, я сумею высосать их из почвы, через двести-триста лет я восстановлю силы и вернусь! Я снова вернусь! Но мумия… Я буду лишен подпитки! Я буду просто спать! И…»
Но разве это объяснишь прагматичному ублюдку, удовлетворенно попыхивающему вонючей трубкой?
— Я не хочу быть куклой.
— О чем ты говоришь, дорогой? Тебе будут поклоняться.
— Я не хочу.
— Увы, дорогой, — Коба прищурился, — мы отняли у людей бога. Надо найти ему достойную замену.
— Если бы мы не уничтожили церковь, мы бы никогда не взяли власть! — из последних сил вскинулся Азаг-Тот. — Мы бы никогда не опустили этих червей до скотского состояния! Мы бы никогда не разбудили их ненависть! Мы бы никогда…
— Я рад, что мы понимаем друг друга, — покивал головой рыжий. — Но людям нужна высшая сила, дорогой. Они должны верить. Управлять толпой воинствующих и ни во что не верящих атеистов очень непростое занятие. — снова неспешное пыхтение трубки. — И я дам им нового бога. Тебя.
— Бога нет!
— Возможно, — без энтузиазма согласился Коба. — Но религия все равно нужна.
— Ненависть — вот религия.
— Э-э, дорогой, — слегка нахмурился рыжий. — Я слушал твои речи и прекрасно помню, но, поверь мне, ненависть — это просто эмоциональное состояние. Кратковременное или длительное — зависит от степени психического расстройства. А на одних эмоциях да еще в компании с психопатами, которых ты наплодил, далеко не уедешь. Нам работать надо, дорогой, нам надо работать. И тебе… придется потрудиться.
— Нет!
«Меня надо закопать!»
— Ваш ученик станет великим императором, Азаг-Тот. Великим, но неудачливым.
Коба продолжал говорить, но его голос становился все глуше и глуше, превратившись в тихий фон. Морок. Кто-то аккуратно и очень ловко навел на комнату морок. Если бы не проклятая слабость, Азаг-Тот задолго почувствовал бы появление мага, а теперь…
— Я вижу, вы действительно не в форме.
— Сантьяга?
В соседнем с Кобой кресле появилась длинная фигура в элегантном светлом костюме.
— Добрый день, Азаг-Тот.

Им никто не мешал войти в Замок.
Никто не мог и никто не хотел мешать им войти в штаб-квартиру Великого Дома Чудь. Никто не смел оспаривать их право быть со своей семьей. Остатки Горностаев, измученные рыцари в помятых и порубленных доспехах, молчаливые хваны и Франц, мрачный и полный решимости разрубить запутанный узел. Они вошли в Замок не победителями, они вошли в Замок как свои, как сыновья, ушедшие после глубокой ссоры, но вернувшиеся домой, потому что больше им некуда идти и некуда возвращаться. В полной тишине, не обнажая оружия, они прошли к центральной башне штаб-квартиры и остановились, ловя на себе взгляды обитателей Замка.
Де Гир гордо поднял голову:
— Найдется ли здесь хоть кто-нибудь, кто скажет, что мы были не правы?
— Ты должен был сражаться под стенами Зеленого Дома, — угрюмо бросил кто-то из толпы.
— Я должен был умереть еще до этого, — спокойно ответил Франц. — И вы это знаете.

Больше всего повезло Мечам, которых Гюнтер разместил вокруг стен Зеленого Дома. Это позволило Нельсону Барду избежать удара гарок. Планируя прийти на помощь гвардии, опытный магистр сумел сгруппировать свои отряды, но тут же попал под мощный натиск морян и масанов. Жаждущие мести оборотни и агрессивные вампиры, которых возбуждала любая возможность добыть пишу, набросились на рыцарей с яростью волчьей стаи. Лишенные магической поддержки, Мечи бешено отбивались, но о продвижении вперед им пришлось забыть.
Остальным чудам было гораздо хуже.
Самый страшный удар приняла на себя гвардия великого магистра, элита вооруженных сил Ордена, честь и слава Великого Дома Чудь. Его гордость. Его надежда. Быстрые и безжалостные гарки сполна воспользовались внезапностью нападения и черными мечами вонзились в блестящие шеренги гвардейцев. Навы били в спину, и били насмерть. И головы гвардейцев сыпались им под ноги, словно яблоки из разорвавшегося пакета. Десятками рыжих рыцарских голов чуды расплачивались за союз великого магистра с гиперборейцами.