Икс или игрек?

Выбросил бы все эти коробочки с пилюлями и ходил бы по десять миль каждый божий день, стал бы другим человеком.

«Когда разговариваешь с мужчиной, наваливай лесть лопатой – много не покажется» – так считала Таппенс.

есть хоть какая-то толика правды в слухах, что будто бы Сталин ищет с нами контакта?
– Желаемое за действительное, милейший, они выдают желаемое за действительное. Русские – мошенники и всегда такими были. Нельзя им верить, я так считаю.

дешевая газетенка, – признал он. – Но, иногда, знаете ли, они действительно получают, похоже, доступ к засекреченной информации.
– А иногда попадают пальцем в небо.
– О да, несомненно.
– На самом-то деле хитрость в том, – принялся рассуждать Хейдок, небрежно выруливая на круговой поворот и едва не налетев на огромный фургон, – что когда их прорицания сбываются – это запоминаешь, а когда врут – нет.

умении к месту использовать правду – секрет успешного обмана.

Стоит потрудиться. Все, что уменьшает страдания, стоит труда. Что созидает, а не разрушает. Мы честим противника дурными словами, но ведь это же естественно. Они нас тоже честят. Сотни таких майоров Блетчли с пеной у рта. Я, например, тоже ненавижу немцев. Я произношу: «Немцы», и на меня накатывает волна злобы. Но когда я думаю об отдельных людях в Германии, о матерях, ждущих вести от сына, о мальчиках, покидающих родной дом и уходящих на войну, о крестьянах, убирающих урожай, о простых лавочниках и о некоторых моих славных, добрых знакомых, – тогда у меня возникают совсем другие чувства. Тогда я понимаю, что они – такие же люди и испытывают такие же чувства, как и мы. Это главное. А все другое – поверхностное, боевая маска, которую надевают, когда воюют.

Мы так удалены здесь от войны, даже не верится, что где-то она все-таки идет.

Я замечал, что жизнь преданной жены ослабляет интеллект, – вкрадчиво заметил Томми.
– По кому же это ты судишь, мой милый? – поинтересовалась Таппенс.
– Не по тебе, дорогая. Твоя преданность мужу никогда не достигала таких высот.
– А ты для мужчины на редкость спокойно относишься к своим болезням.

«Патриотизм – это еще не все... Мне надо, чтобы у меня в сердце не было ненависти».

Нет ничего, за что стоит умереть. Это только так говорится, болтовня одна, пена на губах – высокопарный идиотизм.