Лягушки

Будь же счастлив, Эсхил, и на землю вернись,
Сохрани и спаси государство свое,
Научи и наставь, дай хороший совет
Неразумным, их много, их целый народ

Кто знает, жить не то же ли, что мертвым быть?[118

Верьте тем, кто стоит веры, сразу все похвалят вас.
Если ж и случится злое, так не попусту, не зря,
А на дереве хорошем и повеситься не жаль

Хвастовство коринфское – поговорка, имеющая значение «тянуть все время одну и ту же песню»: коринфяне якобы не упускали случая напоминать о своем происхождении от Зевса.

Дионис

(насмешливо)

Не я, язык поклялся. Избран мной Эсхил.

О ты, с черным сияньем ночь

Когда вожди юного воинства славной Эллады,[103]

Флатофраттофлатофрат,

Сфингу,[104] постылую суку, губящую душу, наслали,

Флатофраттофлатофрат,

С медью в руке и с отвагою в сердце орел остроклювый,

Флатофраттофлатофрат,

На бой зовя хищных, летающих в тучах чудовищ,

Флатофраттофлатофрат,

На погребенье Аякса,

Флатофраттофлатофрат»

Еврипид

(пародируя, поет под музыку флейты)

«Герой Ахилл! Звяку внимая убийственной сечи,

Почто не спешишь на подмогу усталым?

Народ по-над озером молится богу Гермесу,

Почто не спешишь на подмогу усталым?..»

Еврипид

Тогда твоя ошибка тяжелей вдвойне,

Раз над гробами властен он и недрами…

Дионис

Выходит, был Орест гробокопателем?

Эсхил

О Дионис, твое вино не вкусное!

Дионис

Читай сначала!

(Еврипиду.)

Промахи подсчитывай!

Еврипид

Скамандры всё, и крепости, и на щитах звенящих

Орлы-грифоны, медь и блеск речей головоногих, –

Понять их – величайший труд.

Дионис

Да, видит Зевс, вот так же

И я промучился без сна всю ночь![69] Понять старался,

Что значит рыжий конь-петух. Ну что это за птица?

Эсхил

Невежда! Знак на кораблях такой изображают.

Дионис

Я ж коне-петухом считал павлина Филоксена.[70]

Эсхил

А ты, посмешище богов, какие пишешь драмы?

Еврипид

Да не про коне-петухов, не про козлов-оленей,

Как любишь ты, как чертят их на завесах мидийских.

Ничуть! Когда из рук твоих поэзию я принял,

Распухшую от пышных слов, надутую от бредней,

Сперва ее я подсушил, от тучности избавил

Пилюлями истертых слов, слабительным из мыслей

И кислым соком болтовни, настоянным на книжках.

Потом на песнях воспитал Кефисофонта тонких.[71]

Герой не мямлит у меня и вздора не городит,

Нет, выходя, он всякий раз свое происхожденье

Сперва рассказывает.