Рассказ лектора

Раздавить своих врагов, Гумбольдт, и слышать стенания их женщин.

В научной дисциплине, где мерило веса — перепостколониалить оппонента, Маллой Антилл был тяжеловесом высшего разряда. Магистрантом в одном из престижнейших университетов страны он объявил ученому совету, что защита диссертаций в западных научных учреждениях изначально воплощает колониальный взгляд на аборигенные ценности, и он в принципе отказывается способствовать маргинализации коренных голосов или участвовать в гегемоническом дискурсе западного постколониального культурного империализма. В результате этого идейно-принципиального неучастия он получил бессрочный контракт раньше, чем степень, а своим отказом писать книги или статьи (поскольку публикации в университетской прессе — еще большее пособничество империализму, чем даже защита диссертации) спровоцировал настоящую войну между желающими взять его на работу. Выиграла Колумбия, предложившая именной пост и полную профессуру. На новом месте Антилл с прежним мужеством отказывался читать лекции, консультировать студентов, заседать в комитетах или вести аспирантов. За такой прорыв в доминирующем дискурсе он получал шестизначную зарплату — больше, чем президент Соединенных Штатов.

живот обтягивала черная майка с надписью большими белыми буквами: «ОТВАЛИТЕ, Я ИЗ ТЕХАСА».

Вейссман по-прежнему верил в правду и красоту. Вита верила, что ода, ваза и самые греки[74], вызванные из небытия воображением поэта, имеют одну и ту же онтологическую ценность, что все они — узлы в огромной липкой паутине символов, среди которых нет ни более важного, ни даже более «реального».

Он нес в себе проклятие либералов — умение видеть обе стороны в любом споре, и хотел бы выступить миротворцем,

жуткой историей про беременную женщину, впавшую в кому; муж держал бедняжку на аппаратах в точности до родов. «Видите, — убеждала Вита, — эта женщина — просто племенная кобыла».

Лишь немногие из здешних преподавателей чего-то ждали от будущего: подрабатывающие профессорские жены, недавние выпускники, начинающие литераторы. Однако в основном здесь трудились разведенные женщины с детьми и старые девы с кошками. Их спаяли горький конвейерный коллективизм и привычка интеллектуально зубоскалить по всякому поводу — побочный эффект чрезмерной начитанности. Это была самая презираемая часть факультета, морлоки для элоев с восьмого этажа. Если в бюджете открывалась течь, они первыми шли ко дну.

В Азии, — шепнул Нельсон, — принято обсуждать фильм по ходу действия — это как бы зрительское участие.

Нельсон решительно не понимал Виту. Из его знакомых ее больше всех захватили проблемы тендера, и при этом он еще не встречал столь несексуальной особы.
С одной стороны, в работе она была просто одержима всем, что связано с полом. Она писала про операции по уменьшению и увеличению груди, удлинению члена, лицевых подтяжках, исправлению носа, эпиляции и липосакции. Она с медицинским бесстрастием живописала случаи обрезания, кастрации, клитерэктомии, гистерэктомии и мастэктомии; приводила леденящие душу подробности татуировок, художественного шрамирования, пирсинга бровей, губ, пупка, сосков, языка, клитора и пениса. А когда она не перечисляла различные ритуальные и медицинские формы надругательства над человеческим телом, то в немыслимых деталях описывала половые извращения, о которых Нельсон постеснялся бы рассказывать жене: садомазохизм и скотоложство, промискуитет, копро— и некрофилия. О некоторых он никогда не слышал, некоторые не мог вообразить. Совокупление с домашними и сельскохозяйственными животными, растениями и набивными игрушками, секс в самолетах, вездеходах и подводных лодках, публичный секс, сатанинский секс, тантрический секс; семяизвержение в ботинки, парики, нижнее белье, мелкую кухонную утварь и ручной электрический инструмент; соитие с курами — живыми и мертвыми, ощипанными и неощипанными, консервированными и замороженными.

теорию клиторальной гегемонии применительно к Баффи — Истребительнице Вампиров.