Москва слезам не верит

Пересядьте, пожалуйста, обычно здесь сижу я.

— Я, между прочим, раньше тебя здесь сижу. Скоро уже десять лет, — ответила ему Людмила.

— С сегодняшнего дня это отменяется. Теперь здесь буду сидеть я.

Гога занял место во главе стола.

— Я тебя когда-нибудь стукну, если будешь задавать дурацкие вопросы, — пообещал Гога.

Поговорим, — согласился Гога и бросился к телевизору. — Извини, наши играют с канадцами

Личность – товар штучный.

Если хочешь устроить свою жизнь до конца дней своих, надо идти на таран.

Мы способны на одноразовое усилие. Но потом надо много средств, чтобы этот успех поддерживать и развивать, у нас этих средств нет. И вообще, мы скоро станем не просто бедными, а нищими.

Пить по-черному, потому что он уже видел другую жизнь и знает, что такое не увидит больше никогда. При такой перспективе и я бы запил.

в любую новую сферу сразу бросаются неудачники, те, что потерпели крах в других сферах.

Если родишь девочку, то обязательно нужен еще и мальчик, наследник, так сказать. Хотя что наследовать-то?

Петров помолчал и спросил:

– Кто настоял, чтобы моя фамилия была упомянута в передаче? И не говори, что сама. Я же тебя знаю. Ты отходчивая, не мстительная. Скажи кто? Может быть, это наш последний откровенный разговор. Имею право на откровенность, я ведь тебе помогал, многое для тебя сделал.

– Да, – согласилась Катерина. – Помогал, пока тебе было выгодно, к тому же ты ничем не рисковал, рисковала я одна. А когда коснулось твоей выгоды, ты готов был меня уничтожить.

– Не понимаю. В этом деле нет твоей личной выгоды. Зачем тебе это надо?

– Выгоды личной нет, хотя, наверное, есть. Я дала слово поднять комбинат. Знаешь, у нас на Псковщине всегда была нищета, и советская власть немногое дала. Нищета стала еще большей, раскулачили очень многих. Но когда началась война, нищие, обиженные ушли в партизаны. Знаешь почему? Потому что немцы нас не считали за людей. Я этого не видела, я ведь после войны родилась, мой отец мальчишкой был в партизанах, и моя мать тоже. Ты ведь меня не принимал всерьез. Симпатичная провинциалка, можно переспать, можно помочь при случае. Но можно и уничтожить. Ты объявил мне войну, я ушла в партизаны.

– Очень выспренно, – заметил Петров.

– Прости за выспренность. Но пожалуйста, не своди со мной счеты. Я неудобный, хитрый и коварный противник.