По ту сторону права: Законодатели, суды и полиция в России: сб. ст

Согласно Конституции, одно и то же лицо не может занимать должность президента страны более двух сроков подряд. Подобные конституционные ограничения призваны обеспечить сменяемость руководителя государства и предотвратить длительное единоличное правление. Как бы энергично ни начинал тот или иной политик, как бы он ни был популярен, конец длительного правления — это всегда сворачивание реформ, вертикальной мобильности, замедление роста или регресс. В страховке от таких моментов и заключается смысл или «дух» этого положения Основного закона. Знаковость принятого Путиным решения вне зависимости от того, что он сам думает по этому поводу, состоит в том, что буква закона — это одно, а дух закона — совсем другое. И пропасть между ними снова растет. Это, конечно, лучше, чем внесение поправок в Конституцию посредством референдума для сохранения власти — излюбленный прием популистской диктатуры. Но и комбинация с тандемом не пройдет бесследно для российской правовой культуры

исследованию «Либерализация уголовного закона и судейское усмотрение», проведенному Юрием Пудовочкиным и Михаилом Бабаевым и озвученному на конференции по мониторингу правоприменения в мае этого года

Чтобы решить эту проблему, надо лишить оперативников возможности «бороться» с экономическими преступлениями до того момента, когда кто‐то признал себя потерпевшим. До тех пор пока сотрудник компании, или простой человек, или сотрудник налоговой инспекции не придет в отделение милиции и не скажет: «По-моему, меня (мою компанию, мою налоговую инспекцию) обворовывают, кто‐то растратил мои деньги» и проч. С этого момента потерпевший также несет ответственность за сообщение заведомо ложных сведений, что затруднит оперативникам манипулирование этими заявлениями. Это и есть минимальная гарантия того, что расследуемое дело — не творение оперативника, а имеет под собой хоть какие‐то основания

Технически такой результат достигается переводом соответствующих преступлений в категорию частно-публичного (или даже частного) обвинения

Один из любимейших приемов законодателей, ставящих себе целью развязать руки силовикам и чиновникам, — четко и вменяемо прописать норму, защищающую права граждан и препятствующую произволу, а потом добавить к ней, что называется, открытый финал.

Это сигнал о том, какой может быть установлен стиль правоприменения: крайняя степень показного легализма при игнорировании смысла закона или интенции законодателя

Понятно, что разрозненные нарушители не могут демонстрировать столь согласованное поведение, а вот правоохранительные органы могут выявлять или фабриковать с разной степенью интенсивности, следуя определенной политике

Русские не видели ценности в праве, писал в начале ХХ века правовед Богдан Кистяковский в знаменитой статье «В защиту права» в сборнике «Вехи»

то уже под большим вопросом. Владимир Путин ставит в один ряд «полицию, следствие, прокуратуру, ФСБ, ФСКН, суд», как единый вертикальный механизм, но этот механизм работает только по команде, а значит и механизмом его назвать трудно. Без команды — это набор автономных структур, действующих не в интересах власти и тем более не в интересах общества. Чем дальше, тем меньше нынешняя правоохранительная система нужна кому‐нибудь кроме самой себя.

этот механизм работает только по команде, а значит и механизмом его назвать трудно