Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Другие пребывали в шоке, встретив в полном оцепенении рассвет исторического дня 15 августа 1945 года.

этих людей была вера. Они верили в Японию, верили, что, отдавая свою жизнь, мстят врагу за родину. Наша страна больше не имела возможности вести войну, придерживаясь общепринятых тактических схем. Силы нации были на исходе. И каждый из этих людей, отдавая свою бессмертную душу, не умирал. Он передавал свою жизнь тем, кто оставался.

Наоборот, летчики-камикадзе добровольно шли на выполнение заданий, откуда не было возврата.
Это не было самоубийством! Эти люди, молодые и старые, умирали не напрасно. Каждый врезавшийся во вражеский корабль самолет наносил удар за свою страну

Женщина лишь тогда счастлива, – очень тихо произнесла она, – когда она живет с любимым человеком. Даже… даже если это длится всего несколько дней.

Но у летчиков есть одна особенность. У них у всех, за исключением тех немногих, которые становятся настоящими асами, очень странная психология. Девяносто девять процентов всех летчиков строго придерживаются прописных истин, которым их обучают в летных школах. Их учат действовать по определенной схеме, и, что бы ни случилось, они придерживаются этой схемы даже в самых тяжелейших боях, где речь идет о жизни и смерти.

очень боялся момента, когда мне придется сказать ей, что я ослеп на правый глаз. К моему изумлению, сообщение об этом, похоже, не расстроило ее.
– От этого ты не перестал быть мужчиной, сынок, – спокойно сказала она.
Больше к этой теме мы не возвращались

Ни один из нас не ставил под сомнение правильность решения о начале войны. Ведь мы были всего лишь унтер-офицерами, прошедшими суровую школу и привыкшими беспрекословно подчиняться приказам. Когда нам приказывали лететь и сражаться, мы не задавали вопросов.

Существует разница между риском вступить в бой с превосходящими силами противника и риском впустую потерять жизнь и самолет.

Меня это и впрямь изумляет больше всего: те самые люди, против которых в далеком прошлом были направлены мои пушки, теперь искренне предлагали мне свою дружбу

С окончанием войны на Тихом океане для меня начался новый, длительный период труднейшей борьбы – борьбы более жестокой, чем та, что я познал в сражениях. У меня появились новые и куда более опасные враги: бедность, голод, болезни и безысходность. Возводимые на каждом шагу оккупационными властями барьеры не давали мне возможности занимать должности в государственных учреждениях. Существовала лишь одна возможность, и я с жаром ухватился за нее. Два годя непосильного ручного труда, жизнь в трущобах, постоянная нехватка еды и лохмотья вместо одежды.
Последним сокрушительным ударом стала смерть от тяжелой болезни моей дорогой жены. Хацуо удалось пережить бомбардировки и прочие тяготы войны, но она не смогла спастись от нового врага.