Дни нашей жизни

Мир такой сложный. Ни в чём не получается разобраться, когда тебе восемь. Но, может быть, и неплохо: пусть убьёт. Я умру назло всему свету. Пусть помучаются!

Как всегда, — бабушка заговорила на тон выше. — Вместо того, чтобы подумать о будущем, ты опять занимаешься какими-то глупостями. Нормальные люди так не.

— Хватит! — рявкнул Слава.

Бабушка притихла. Я тоже — это было неожиданно.

Слава продолжил:

— Я больше не могу. Всю жизнь, с самого детства, я только и слышу: «Вместо того, чтобы…» Вместо того, чтобы поступить в юридический, я поступил в художественный колледж. Вместо того, чтобы быть серьезным человеком, я валяю дурака. Вместо того, чтобы жить как все нормальные люди, я. Да хватит с меня! Я живу не «вместо», а так, как хочу! Так, как ты себе позволить не можешь! Лучше тебя! Ясно?!

А бабушка начала рассуждать о том, что если у неё по жизни не было склонности рубить людей топором, то она и сейчас, в старости, в такой маразм не впадает… А Слава согласно кивал:

— Да-да, ты в другой впадаешь

Я перевернул на него стакан: аккурат на ноги и, конечно же, на этот междуножный крендель, заменяющий Глебу мозг

Я перевернул на него стакан: аккурат на ноги и, конечно же, на этот междуножный крендель, заменяющий Глебу мозг

— У тебя тут атмосфера как в склепе

— Переходный возраст, — съязвил я. — Мальчик превращается в мужчину.

— Сказала бы я тебе, в кого ты превращаешься!.. Ах, да я, между прочим, тебя помню! Про тебя ещё тогда, на педсовете, всё было понятно…

А я устал от её противного голоса и спросил:

— Если вам всё понятно, можно я пойду?

— Мики, — он негромко позвал меня, вынуждая поднять взгляд.

И когда я это сделал, всё произошло стремительно. Мой первый поцелуй, которым я был вжат в холодную стену, — странный, мокрый, неприятный. Глеб прижимался ко мне, и со стыдом я понимал, что он чувствует моё дурацкое возбуждение, и от этого мне хотелось плакать, но это было бы так глупо сейчас, ведь мы целовались

— Если ты не перестанешь шутить, я влюблюсь в тебя.

— Это угроза?

— Это — угроза

«Коленями касаться…» — с отвращением я повторил сам себе собственную же мысль. И решил: нет, коленями касаться с ним не буду. Сяду напротив, чтобы пялиться