Кати в Италии

мы видели множество людей, и у них у всех было одно общее: они не были Леннартом.

К черту Оскара Уайльда! Я не боюсь!

Этот ужасный Уайльд! Не появляйся здесь и не пытайся испортить мое веселое настроение! Я надеюсь с Божьей помощью быть влюбленной, пока жива!

Если какому-нибудь журналисту придет в голову проинтервьюировать меня и задать вопрос: „Когда и где ваш жених просил вашей руки?“ — как надменно я отвечу: „Когда я плавала в Средиземном море!“ Согласись, что это неповторимо!

Разрешается ли любить кого-нибудь так сильно, или же это наказание, ниспосланное человеку?

Любовь нельзя измерить и взвесить так, как измеряет и взвешивает в воскресенье свой богатый улов рыбак, хвастаясь им. Но одно, во всяком случае, могу тебе сказать: я удивлена тем, что столько любви умещается в груди одного-единственного человека.

Море было подернуто легкой зыбью. Я слабо качалась, лежа на спине, и смотрела на звезды. Мое лицо было залито соленой водой, и я не знаю, было это Средиземное море или мои слезы.

«День, равный всей жизни!»

В райских кущах никогда не остаются надолго.

— Мне нравится твой затылок, — сказал Леннарт. — Он такой детский!