Золотая птица

И теперь ему только и остаётся, что с тоской смотреть, как его один за другим обходят и устремляются к финишу мудро распределившие свои силы скакуны.

Исчезла золотая птица, вместо неё остался кусок обыкновенной меди. А сколько ни называй золотом медь, она от этого ценнее не станет.

Что ж, если суждено иметь врага, пусть он будет умным. Вражда с глупым унижает. Не знаю, имел ли я право считать человека, который отбил у меня любимую девушку, своим личным врагом, но уж во всяком случае, другом его бы никогда не назвал. Однако кем бы ни приходился мне Альжан, скажу честно, мне понравилась смелость и энергия, с которыми он повёл дело там, где оробели опытные инженеры. Волей-неволей я вынужден был признать, что Акбаян выбрала себе достойного мужа. И от души пожелал ему удачи. Потому что на этот раз его удача была бы и нашей общей удачей.

Казахская степь. Степь моих сынов и отцов. Моя родная степь!
Когда едешь по степи, то слышишь в ветрах, гуляющих по её равнине, звуки домбры, эта музыка без слов настраивает тебя на особый, почти торжественный лад, мысли твои уносятся высоко и далеко. Ошибаются те, кто считает степь скучной, однообразной. Мне она кажется живой и мудрой книгой, рождающей удивительные образы. Вот этот склон холма, поросший пестрыми цветами, похож на девичий головной убор. А песчаник, потрескавшийся на солнце, поросший скорбной травой, напоминает морщинистое лицо старой бабушки. Не моей ли бабушки?..

Так возникла наша любовь. И к этому чувству, как понял я позже, нас привело не родство душ — для этого мы слишком плохо знали друг друга, — не трудные испытания, сквозь которые мы прошли бы плечом к плечу. Всё случилось проще: она была красива, да и я был видный из себя джигит. Нам казалось, что мы предназначены друг для друга. Такая любовь подобна летнему дню, проходящему празднично, без туч и гроз. Акбаян по-прежнему оставалась своевольной девушкой, а мне нравилось исполнять все её желания. Между нами не бывало никаких размолвок. Мы встречались каждый вечер, уходили в степь и гуляли вдвоём до полуночи. Так продолжалось почти до середины лета, и я верил, что это на всю жизнь.

Один охотник рассказывал мне, что лебедь перед смертью ложится головой в ту сторону, где находится его гнездо, в котором его высидела мать.

«Сытость и лень портят человека», — говорил великий Абай.

«Как нет радости бесконечной, так и горе не бывает нескончаемым, — говорил я себе.

Готов я смело догореть:
Ведь в мире жизни нет бессмертья
И никогда не будет впредь.
Нет, совесть юная не мучит
Того, кто полон светлых сил.
Друзья, я счастлив — потому что
Всегда и всюду жизнь любил.
А ну, друзья! Встряхнитесь, черти!
Сам подвиг в нас берёт разбег!
Уйдём, не дав глумиться смерти
Над гордым званьем — Человек.

— Лодочник, который пускается в путь, ничего не зная о глубине реки, часто садится на мель».