факультет изящных искусств

— Я тоже ношу цепи, если вы не заметили, Арсений Сергеевич. — Арсений закатывает глаза в ответ на этот издевательский тон. Как не заметить? — И кольца. Это моя фишка, поэтому мне казалось, что это как парные вещички у парочек.

Думаете, так и есть? Хуй там плавал. Антон начал замечать, что с каждым днём он всё сильнее уходит куда-то в себя, забывает поесть, принять таблетки, стал рассеянным, так ещё и в сон постоянно клонит. Он постоянно на чём-то зацикливается. Сегодня утром смотрел на крутящийся пакетик чая несколько минут, а вчера долго следил за стрелкой часов, абсолютно теряясь во времени. Тревога ебучая достала уже. Антон засыпает с плохими мыслями, просыпается с ними посреди ночи и по утрам встаёт с каким-то паническим состоянием. Оно быстро сходит на нет, но это бесит. До усрачки. Это угнетает. Это как аттракцион. Как американские горки. Как моральная мясорубка

У него в голове полдень личностей

у меня осадки в виде скучашек.

Если кто-нибудь когда-нибудь и назовёт сигареты прекрасными — это будет Антон Шастун. И только потому, что он редкостный эстет, который знает, что сигареты убивают, но «кто я такой, чтобы противиться судьбе? если мне и суждено умереть от сигарет, значит — так надо. что ж мне теперь… не любить послевкусие на губах от капучинистого марко поло? да ну, бред какой-то. люди каждый день умирают. и вкусы у всех разные!».

Кто так смотрит вообще? На Байкале, блять, не штиль. Там красивые волны, а небо — розовый закат.

Ох уж эта романтика. Но Шастун бы не был Шастуном, если бы не добавил: хуянтика.

Эдуард Выграновский — мягкая матерящаяся зефирка, которая любит пиво, покушать и татуировки, хоть и иногда он такое говнецо. Но и это не проблема, потому что главное — любимое-то оно… это говнецо.

Антон вздыхает, вспоминает, что нужно выпить таблетки, поэтому лезет в рюкзак, достаёт контейнер и закидывает беленькие солнышки в рот. Да, он так называет таблеточки. Есть ещё просто солнышки, а есть летающие тарелки и капсулы времени.

— Ну сдал. Но Эдик, ещё раз просрочишь всё, что только можешь, и я…

— Ай хэв мани.

— Сколько?

— Э лот, Павел Алексеевич.

Но жизнь вставляет палки в колёса. Найти бы только запасную резину. Даже если колёса деревянные.