Конец конца Земли

Кьеркегор в «Или – или» высмеивает «делового человека», прячущегося за свои текущие дела от честного размышления о себе. Можно проснуться ночью и осознать, что ты одинок в своем браке или что тебе стоит задуматься о своем непомерном для планеты уровне потребления, – но наутро у тебя миллион мелких дел и забот, а на следующее утро миллион новых. И пока этот поток не прервется, ты не остановишься и не задашься более крупными вопросами. Написать или прочесть эссе – не единственный способ остановиться и спросить себя, кто ты есть на самом деле и что может значить твоя жизнь, но это не худший из способов. И если принять во внимание, каким смехотворно неделовым был Копенгаген во времена Кьеркегора по сравнению с современностью, то эти субъективные твиты и второпях написанные посты покажутся довольно далекими от эссеистики. Они скорее покажутся способом ухода от того, к чему подлинная эссеистика может нас принудить. День за днем мы читаем на экранах то, чего в печатной книге не удостоили бы внимания, и ноем, что дико заняты.

Мое внутреннее состояние было подобно волновой функции в квантовой физике: я мог одновременно быть вполне себе курящим и абсолютно некурящим – до тех пор, пока не решусь измерить самого себя.

Главное в играх – не задумываться о причинах, по которым вы в них участвуете. В основе всего – зияющая пустота, ближайшая родственница небытия, притаившегося под поверхностью нашего хлопотливого существования.

основе социальных сетей лежит идея, что даже самый крохотный субъективный микронарратив достоин не только того, чтобы записать его для себя, скажем, в дневнике, но и того, чтобы поделиться им с другими.

не можешь ли ты быть в чем-то неправ, а то и кругом неправ, и пытаться представить себе, почему кто-то другой может тебя ненавидеть.

Надо было отправляться на поиски новых птиц – больше делать было нечего. На дороге через лес Нсута, уворачиваясь от грузовиков с древесиной, массой и набранным ходом напоминавших мне Трампа, и все же цепляясь за надежду, что Клинтон как-нибудь проберется узким путем к победе, я повидал черного малого тока, африканскую базу и меланхоличного саванного дятла. Утро выдалось потное, но удовлетворительное, а конец ему пришел, когда мы, снова войдя в зону действия сети, узнали, что «короткопалый пошляк» (согласно памятному определению журнала «Спай») избран президентом моей страны.

АЖДОЕ ЭССЕ, ДАЖЕ АНАЛИТИЧЕСКОГО ПЛАНА, ДАЖЕ «РАЗМЫШЛЕНИЯ О…», ДОЛЖНО РАССКАЗЫВАТЬ ИСТОРИЮ. Второй: ЕСТЬ ТОЛЬКО ДВА СПОСОБА ОРГАНИЗАЦИИ МАТЕРИАЛА: «ПОДОБНОЕ – К ПОДОБНОМУ» И «ЗА ТЕМ-ТО ПОСЛЕДОВАЛО ТО-ТО»

В шесть часов вечера кают-компания наполнилась снова, на этот раз плотнее: предстояла кульминация всей поездки – показ слайд-шоу, в которое всех пассажиров призвали внести вклад: по три-четыре лучших изображения. Фотоинструктор, проводивший показ, заранее извинился перед всеми, кому не понравятся песни, выбранные им для саундтрека. Музыка – «Here Comes the Sun», «Build Me Up, Buttercup» – безусловно, не помогала. Но и шоу как таковое подействовало на меня удручающе. Было ощущение умаления, которое всегда у меня вызывает наша культура изображений: сколь бы искусно ни нареза́ли жизнь, превращая ее в череду снимков, сколь бы близки между собой по времени эти снимки ни были, всякий раз эта череда главным образом говорит мне о том, что в нее не вошло. Кроме того, приходилось с печалью констатировать, что три недели обучения под эгидой «Нэшнл джиогрэфик» не породили присущую журналу и телеканалу «Нэшнл джиогрэфик» свежесть взгляда. Было болезненное общее впечатление примитивной идеализации. Слайд-шоу претендовало на то, чтобы отразить приключение, которое мы пережили как единая общность, подобная группе Шеклтона. Но у нас не было долгой антарктической зимы, нам не пришлось жить месяцами на тюленьем мясе

Трапезы на «Орионе» неизбежно приводили мне на ум санаторий в «Волшебной горе» Томаса Манна: три раза на дню – стремительное движение в столовую, герметическая отгороженность от мира, неизменность лиц вокруг столов. Вместо фрау Штер, которая бетховенскую «Эроику» – Третью Героическую – назвала «Эротикой», у нас были сторонник Дональда Трампа и его жена. Была веселая супружеская пара алкоголиков. Была голландка-ревматолог со вторым мужем-ревматологом, дочерью-ревматологом и ее бойфрендом-ревматологом. Были две пары, которые всякий раз, когда надо было погружаться в шлюпки, проталкивались в начало очереди

Увидеть королевского пингвина в естественных условиях – это само по себе показалось мне веской причиной не только для того, чтобы сплавать в Антарктику. Ради одного этого имело смысл родиться на нашей планете. Да, я любитель птиц. Но мне кажется: если гость с любой другой планеты увидит королевского пингвина рядом пусть даже с самой безупречной человеческой особью, то, свободный от мутящего взор полового влечения, он объявит пингвина безусловно более красивым из двух видов.