Баллада о мошенниках

Короче, великодушные читатели, все это я хочу оставить при себе и не стану больше ничего говорить вам, постарайтесь понять меня, и прошу вас, если можете, согласитесь с этим моим выбором и позвольте произойти тому, что должно было произойти между мной и Кристиной.

Он убежден в том, что у обманщика должен быть свой нравственный критерий, его ставка на нелегальность в какой-то мере легальную, на некую честность в бесчестности.

потому, что в любом случае никому ничего не заплатим, ведь наши финансовые возможности не безграничны, не так ли?

Возьми, к примеру, Фауста: это же полная бессмыслица. Ведь в ту минуту, когда продаешь душу, обретаешь уверенность в собственном бессмертии, и потому тебе больше нет никакого дела до земной жизни. Мефистофеля сразу же пошлешь куда подальше, поблагодарив за обретенное самоуважение.

Его новая опера A man called Ernesta72 пытается вновь установить самую сакральную меру неизбежности: она больше не перекрывает парадигматическое рассуждение предыдущей A man called Teresa73, но парадоксальным образом перемещает жизненный акт от символики внутреннего разногласия в круг беспокойства, предавая логичность всех возможных теоретических положений...»

я не обманываю глупых, не обманываю бедных, не обманываю стариков, нищих, пенсионеров, слабых, больных и так далее. Дело в том, что их уже обманывают все остальные. Поэтому я оставляю их в покое. Я обманываю только тех, кто сам нас обманывает: власти, страховые компании, банки,

Но что они показывают мне, эти четыре идиота? Да, вижу, очень злые... брр, сколько эмоций, какой протест... И что они намерены делать? Сожгут дома белых и заберут себе Америку, сговорившись с латиносами? Да куда им... Насколько я понимаю, главное для них – показать, что они ездят на огромных черных «мерседесах» с целой кучей красивых сучек... И вот они-то злы на весь мир?.. Интересно, что думает об этой их озлобленности на весь мир носильщик, который носит их чемоданы в номер... Да пошли они все тысячу раз в жопу, а лучше – в далекое пешее эротическое путешествие.

И это я понял тоже только со временем: нам всем необходимо, чтобы кто-то похвалил нас.

затем начинает объяснять, что лошадей он ненавидит, что это глупые животные, невероятно глупые, что умное животных никто никогда не заставит участвовать в скачках.
– Вы когда-нибудь видели кошачьи бега? Нет, разумеется, и понятно, потому что это умные животные. – И, развеселившись, продолжает: – Однако на ипподроме можно делать ставки, и вот это уже замечательно. И хорошо еще, что сегодня скачут галопом, терпеть не могу, когда бегут рысцой.

Если не обращать внимания, сами улетят.
Он переводит взгляд на поле и добавляет:
– Это как с заботами.
Боже милостивый, должно быть, тебе повстречался сам Диоген.