Будущее ностальгии

Бойм утверждает, что носталь­гия — это не только влечение к покинутому дому или оставленной родине, но и тоска по другим временам

Однако в XVII веке ностальгия считалась излечимой болезнью, похожей на простуду. Швейцарские врачи полагали, что опиум, пиявки и путешествие в Швейцарские Альпы помогут снять ностальгические симптомы.

Любопытно, что Достоевский как раз примерно в это же время посетил Париж и вернулся в Россию с чувством негодования. Он описал Париж не как столицу модерна, а как вавилонскую блудницу

Андре Асиман называл подобную неоднородность памяти «арбитражем» или ремеморацией — когда память о месте, а не само место, становится предметом воспоминания, выявляя тот факт, что личная заинтересованность человека существует в нескольких разных местах одновременно

Άλγος — тоска — это то, что мы разделяем друг с другом, но νόστος — возвращение домой — это то, что разделяет нас.

Счастье — по-французски bonheur — это результат удачного совпадения во времени, когда два человека могут встретиться в нужное время, в нужном месте и каким-то образом остановить мгновение

Ретроспективно и, скорее всего, ностальгически я думала, что именно медленный ритм течения рефлексирующего времени сделал возможной мечту о свободе.

После 1968 года «Европа» стала приравниваться к империализму и недовольствам цивилизации.

Художники из Западного Берлина любили рисовать провокационные картины на западной стороне стены, как бы убирая ее своими произведениями искусства, а также подтверждая ее статус как отличного экрана для самовыражения. Эта стена и метафорический железный занавес — экран для обоюдных фантазий, вскоре должны были быть вскрыты, что провоцировало тревогу с обеих сторон.

Это была русская версия «Back in the USSR», прощание с контркультурной мечтой времен холодной войны.