Побег от Гудини

– М-м-м. Кстати, я тут подумал…

– Это всегда так трудно.

– В самом деле. – Томас взял меня за талию. – Мы уже сидели в засаде в лондонских переулках, исследовали полные пауков лабиринты замка, пережили смертельный карнавал…

Он приблизил губы, и я подняла голову. Мое сердце затрепетало, когда он нежно коснулся моих губ. Его поцелуи были дурманящим волшебством.

– Может, теперь моя очередь предлагать? Я…

– Просто поцелуй меня, Кресуэлл.

Жизнь, как шоу, продолжается, согласны мы с ней или нет. Если мы перестанем жить, прекратим праздновать наше существование перед лицом смерти или трагедии, то можно сразу ложиться в могилу.

Томас встретился со мной глазами и не отводил их, делясь своей силой и в обмен черпая поддержку у меня.

Он сам по себе шоу. Советую тебе не забывать об этом. Он манящий, но как пламя свечи. Свеча может создавать настроение, ощущение тепла, но, если подойти слишком близко, она обожжет.

– Вы все сумасшедшие, – пробормотала я. – Абсолютно сумасшедшие.
– Нормальность переоценена. – Касси подтолкнула меня к перекладине. – Оригинальность незабываема.

Когда мама лежала при смерти, я часто читала ей, надеясь отвлечь от боли, хотя бы ненадолго.

Сообщник по преступлениям и распутству

все балансировали на лезвии скальпеля

Вы перенесли трагедию, которую большинство людей не могут ни представить, ни пережить. И тем не менее вы стоите, дышите, живете. Это самое трудное. Люди часто восхищаются физической силой, но я уверен, что человека характеризуют те простые действия, которые он совершает после трагедии. Нет большей демонстрации силы, чем продолжать жить, когда хочется только лечь и умереть.

Я хотела поцеловать Томаса, а не нечаянно выпотрошить.