Серебристый луч надежды

Стараюсь запоминать достойные цитаты, чтобы «блеснуть интеллектом» при первой же возможности. Когда мы с Никки встретимся с ее начитанными друзьями, я смогу поддеть этого очкарика Филипа.

— Что, стал бы недоразвитый клоун цитировать Хемингуэя? — спрошу я и небрежно оброню крылатую фразочку.

Однако этот роман только голову морочит, и ничего больше.

Всю дорогу переживаешь за героя, желая, чтобы он уцелел на войне и зажил нормальной жизнью с Кэтрин Баркли. И ему действительно удается выжить, несмотря на всевозможные опасности, — даже когда в его блиндаж попадает снаряд, — а в конце концов он бежит в Швейцарию с беременной Кэтрин, которую так сильно любит. Какое-то время они живут в горах, наслаждаясь жизнью и друг другом.

Тут бы Хемингуэю и закончить, потому что вот он — тот самый серебряный ободок у тучи, то хорошее, что заслужили эти люди, испытавшие на себе ужасы войны.

Но нет.

Вместо этого автор преподносит самый плохой конец, который только можно вообразить: Кэтрин умирает от кровотечения после того, как их ребенок рождается мертвым. Это самый мучительный финал, который мне когда-либо встречался и, наверное, встретится в литературе, кинофильмах или даже телесериалах.

В конце романа слезы у меня текут ручьем, отчасти потому, что жалко героев, но еще и потому, что вот такое Никки преподает детям. Уму непостижимо, как можно показывать впечатлительным подросткам такой ужасный финал! Отчего бы просто не сказать старшеклассникам, что все их усилия, вся работа над собой тщетны?

Если облака загораживают солнце, у них непременно проступит серебряный край, который напомнит о том, что нельзя опускать руки: даже если жизнь сейчас кажется беспросветной, моя жена все равно вскоре вернется ко мне. Вид серо-белых пушистых клубов, очерченных светом, действует как электрический ток. Такого же эффекта можно добиться, если выставить ладонь в нескольких дюймах от зажженной лампочки и взглядом обводить контур руки, пока не ослепнешь на время. Глядеть на облака больно, но полезно, как полезно многое из того, что вызывает боль. И потому я должен бежать. Воздух обжигает легкие, в спину будто нож вонзают, мышцы ног каменеют, и колышется полдюйма лишней кожи на талии. Так я, можно сказать, оплачиваю прожитый день; надеюсь, Бог будет доволен мной и наконец поможет — не зря же Он показывал мне интересные облака всю прошлую неделю.

Ты должен танцевать так, как плачешь

Кажется, в моем фильме начался эпизод, когда все становится плохо и ничего не ладится. Приходится напоминать себе, что в кино героям обязательно нужно пережить трудные времена, прежде чем они доберутся до своего счастливого финала.

Как выяснилось, долго смотреть в глаза другому человеку — невероятно мощная штука. Если не верите, попробуйте сами.

будто едешь одна на машине всю ночь, а кажется, что всю жизнь.

Клифф задумчиво чешет голову, а потом выдает: — Моя жена любит иностранное кино. Тебе нравится иностранное кино?

— С субтитрами?

— Да.

— Терпеть не могу такие фильмы.

— Я тоже, — признается Клифф. — В основном потому, что…

— Нет хеппи-эндов.

— Точно. — Клифф направляет на меня коричневый палец. — Только в тоску вгоняют.

жизнь — это не развлекательный фильм для семейного просмотра.

Помни: «вечность начнется сегодня».

«Патетическая». Соната для фортепиано номер восемь. Бетховен. Это из второй части.