Шут Балакирев, или Придворная комедия

Петр (впадая в бешенство). Ты бы раньше о том думала, мутер… Раньше! Когда всем пакостям светлейшего благоволила… Добренькой жалаешь быть, а они нашу доброту — в векселя да в займы… Всю империю растащат на куски! Все разворуют… Ну ничего! Турки у воров руку рубят, а у нас, слава богу, царь православный… Он головы будет рубить! Головы

Почему у иных народов нация в слове существительна, а у нас — прилагательна? Смотри: у них — «француз», «немец», «турок». А у нас — «русский»! Это почему? Потому что здесь человек к России приложен!.

Можно ли допустить, чтоб русский царь перед своим народом с балкона падал?.. Вся бы Европа содрогнулась

Хорошо, что бьет… Лучше озноб, чем я

Меншиков. Это кто ж за Россию-то говорит? Ягужинские? Фамилия — на последнюю букву, ей бы помалкивать…
Ягужинский. Когда дерьмо жрешь, последним меньше достается.

Турки у воров руку рубят, а у нас, слава богу, царь православный… Он головы будет рубить! Головы!

Балакирев. Осмелюсь доложить, ваше сиятельство, — я только во сне убегал. Наяву сидел как положено.

Ягужинский. Как это — во сне? Куда во сне?..

Балакирев. В Тверь. Домой… Дуню повидать…

Ягужинский. И кто ж тебя там поймал… во сне?

Балакирев. Посидельцу одному про сон поведал, а он охране пересказал… Меня сразу в кандалы!

Ягужинский. Дурачье! Не понимают, что во сне и в кандалах убегать можно…

Балакирев. Осмелюсь возразить. С умом все сделано: в кандалах человек вообще не спит…

Екатерина. Да какая я царица Руси? Я ведь и не русская!

Петр. А вот эту глупость не терплю. Что есть «русский»? Почему у иных народов нация в слове существительна, а у нас — прилагательна? Смотри: у них — «француз», «немец», «турок». А у нас — «русский»! Это почему? Потому что здесь человек к России приложен!.. Я так понимаю: кто Россию полюбил, кто ей верно служит, тот и русский! Лефорт! Ганнибал! Шафиров! Все они русские… А Алексашка Меншиков — тот был русским, когда на Полтаве воевал, а как стал воровать без совести и закона — так, значит, в басурманы перекинулся, и его, сукиного сына, первым на дыбу вздернуть, если не отчитается…

Балакирев (возвращается запыхавшись). Беда, государь! Беда! Принц Голштинский… полез на балкон да… наземь… ебс…

Петр (прерывая). Тихо ты!

Екатерина (испуганно взвизгнула). Ой! Ведь просила, Петруша! Не пои принца… Не пои!

Петр. Да как же не поить, коли он принц? И в зятья просится? (Балакиреву.) А ты дурак! Я тебя хвалю за остромыслие, а ты «Беда! Беда!!»

Балакирев. Так ведь упал же ж…

Петр. Упал — не пропал… Ты изволь изложить енто событие весело… Приятственно для общества. Тем более тут дама!

С балкона вновь слышен треск и крики принца Голштинского.

О! Кажись, снова на штурм пошел… Погляди-ка!

Балакирев стремглав убегает на балкон, затем возвращается с улыбающейся рожей.

Петр. Ну?

Балакирев. Осмелюсь доложить, ваше величество, — все в порядке! Принц не упал…

Крики с балкона.

Оне в полете.

Крик.

Портками за крюк зацепились и парят-с…

Ба‍­ла‍­ки‍­рев. Бла‍­го‍­дар‍­ствую, ваше пре‍­вос‍­хо‍­ди‍­тель‍­ство! Век не за‍­бу‍­ду!

Монс. За‍­бу‍­дешь — на‍­пом‍­ню.