Из замка в замок

на огромных плакатах большими красными буквами было написано… «член Партии, помни, что ты обязан Партии всем, а Партия не должна тебе ничего!»

вы способны в одиночку омрачить все 14 июля в мире!..

о, ничего страшного! это даже хорошо, когда ты никому не нравишься!.. один отлипнет! другой! замечательно!.. но вот как быть со жратвой?.. одиночество – это, конечно, очень романтично, но где взять деньги?.. тебя не любят, но у тебя есть бабки, и ты спокойно увядаешь в одиночестве!.. что может быть лучше! знать, что тебя уже никто и никогда не будет до ставать!.. богачам вроде Ахилла об этом можно только мечтать… конечно, если они не такие безмозглые, как он…

braquemard, amur et ton coeur

«С нами заговорил какой–то странный тип. Он был высокий, худой и его сверкающие светлые глаза, глубоко посаженные под огромными кустистыми бровями светились беспокойным светом. Когда он смотрел на вас, его зрачки застывали и казалось, что его глаза постоянно вас о чем–то вопрошают. На нем была застиранная куртка, которая когда–то была коричневой и темно–синие панталоны, болтавшиеся на его тощих ногах. На его шее на веревочке болтались две огромные кожаные меховые рукавицы, а в левой руке он за ручку держал объемистый саквояж, в котором были проделаны дырочки для доступа воздуха. В этом саквояже, я узнал это позже, он носил огромного кота. Таков был странный наряд это типа, что же касается кота, это была замечательная тварь, я не мог оторвать от него глаз. Он был размером почти с ягненка и, честное слово, казалось, он очень доволен, что прогуливается в подобном экипаже: забавная тварь… Это были: Луи—Фердинанд Селин и его кот Бебер.

В 1926 году он расстается со своей женой Эдит и сходится с 23‑х летней американской танцовщицей Элизабет Крейг. Все эти события нашли в дальнейшем отражение в его первом романе «Путешествие на край ночи».

мужчины кропают законы, женщин подобные глупости не интересуют : они формируют общественное мнение!…

я врач… и скажу вам по секрету, пациенты ценят во враче не столько знания или опыт… но прежде всего, в первую очередь, личное обаяние… а какое, к черту, обаяние, когда тебе за 60?… для мумии или китайской вазы в музее… это еще куда ни шло… каких–нибудь маньяков, любителей старины это, может быть, и заинтересует… но дам? этих вечно расфуфыренных, размалеванных, надушенных баб?… дохлый номер! подобный субъект, неважно, пациент он или врач, способен вызвать у них только отвращение!

разочарование Селина в человеке носит более тотальный характер и лишено каких–либо отсылок к положительным идеалам, вроде христианства (у Леонтьева) или сверхчеловека (у Ницше).

В 1935 году во Франции выходит второй роман Селина — «Смерть в кредит»[11]. На русский язык он не переводился, однако получил крайне негативные отклики в советской критике, которая охарактеризовала его как «произведение анархистское, циничное, нигилистическое»… Сам же Селин клеймится как писатель «глубоко антигуманный», выразивший в своем творчестве «презрение к человеку, человечеству, жизни».