Обреченный мир

Прервавшись на мгновение, девушка пошарила под курткой и протянула Кильону маленький изящный револьвер — ни дать ни взять дамский.
— Он заряжен?
— Взведи курок один раз — и можно стрелять. Найдешь курок?
— Постараюсь.
— А для меня что-нибудь найдется? — поинтересовался таксист из-за разбитой перегородки.
— Найдется, — отозвалась Мерока. — Добрый совет. Не высовывайся, мать твою!

Так уж устроен мир: самоуверенных он наказывает с удовольствием.

Мы живем среди технологий, знаем, как они работают и, что не менее важно, как они не работают. Учим людей использовать технологии наилучшим образом. Мы применяем их в промышленных гильдиях и военных организациях, а некоторые — в больницах и моргах. И мы доверяем им целиком и полностью. По сути, мы способны восстановить и воссоздать любой предмет, от кремневого ружья до поршневого двигателя, электропоезда, телевизора, рентгеновского аппарата и энергопушки. Эти умения дают нам иллюзию компетентности. Только иллюзия — она и есть иллюзия. Отскреби слой поверхностных знаний — увидишь бездну невежества. Истинную суть технологий мы не понимаем. Так, балуемся ими, как игрушками.

нас на Клинке почти все традиция. Если пять тысяч лет ходишь кругами, волей-неволей начнешь копировать прошлое

Место, где я должен быть, не обязательно там, куда мне хочется.

— Чувствуешь себя пешкой?
— Скорее, чувствую, что происходит что-то мне совершенно непонятное.
— Я такое чувствую с тех пор, как научилась считать, — посетовала Куртана.

Тебя послушать, традиции — каприз молодости, с которым мы покончим, когда повзрослеем.

Демократия — это прекрасно и благородно, когда есть куча времени для принятия решений.

Точно любовники, слившиеся во французском поцелуе, дома соединялись крытыми эстакадами сомнительной прочности.

О провод не споткнитесь.
— О какой провод?
— Тот, что из меня тянется.