Чудная работа

я всегда был слишком утомлен, чтобы по-настоящему разозлиться.

Порой все это раздражало меня, но я всегда был слишком утомлен, чтобы по-настоящему разозлиться.

«В трехстах поблескивающих зрачках триста моих крошечных отражений»,

Порой все это раздражало меня, но я всегда был слишком утомлен, чтобы по-настоящему разозлиться

Собаки были разномастные. На привязи сидели и солидные псы и крохотные комнатные собачонки, но было в них что-то общее. Я задумался: что именно? Может быть, их беспородность и отощалость? Или то, что они утратили всякую злобность от долгого сидения на привязи? Скорее всего последнее. И с нами, пожалуй, такое бывает. С нами, японскими студентами, которые не способны ненавидеть, пали духом, утратили индивидуальность – все стали на одно лицо.

под взглядами полутора сотен псов. «В трехстах поблескивающих зрачках триста моих крошечных отражений», – мелькнула у меня мысль, от которой по телу пробежали мурашки.