Главарь банды на день. Изгой-социолог выходит на улицы

У меня было мало друзей, так что в свободное время я стал много гулять, знакомиться с городом. Для начинающего социолога улицы Чикаго были настоящим подарком. Меня заинтриговали различные этнические районы, ощутимая атмосфера культуры и традиции. Мне нравилось, что в городе был район, Роджерс-Парк, где жили иммигранты из Индии, Пакистана и Бангладеш. В отличие от белоснежных пригородов Южной Калифорнии, где я рос в семье иммигрантов из Южной Азии, здесь индийцы нашли себе место в этническом ландшафте наравне со всеми.

пытались не пускать соцработников, учителей и работников ЖКХ, чтобы они не мешали их сделкам.

не мог уследить за всеми нюансами их споров, особенно когда речь заходила о местной политике, но даже я видел огромный разрыв между их видением мира и тем, как социологи представляли жизнь городских бедных.

После этих разговоров у меня начало развиваться понимание того, каково быть черным в Чикаго. Большинство считало, что, учитывая, как устроен город, для какого-то значимого социального прогресса было мало шансов.

Такого рода фатализм был мне чужд.

Моя проблема была не нова. В самом деле, дисциплина «социология» давно уже разделилась на два лагеря: тех, кто используют количественные и статистические методы, и тех, кто изучают жизнь посредством наблюдения, часто живя среди группы людей.

Было еще кое-что, что помогало мне игнорировать спорную этику ситуации. Научные работники Чикагского университета, которые помогли изобрести науку социологию в те дни, когда она стала признанной научной дисциплиной, для этого отправились в самые грязные уголки города. Они стали знаменитыми благодаря их близким наблюдениям за бомжами, хаслерами, тусовщиками; они получили доступ к борделям, подпольным барам и прокуренным подсобкам, где политики творили свои дела. В последнее время я читал работы этих ученых. Так что, несмотря на то что я тусил с барыгами и ворами, в глубине души я себя считал просто хорошим социологом.

– О’кей, у меня тебе задача, – сказал он однажды за завтраком. – Представь, что двое парней предлагают мне отличную сделку на сырье. – Я достаточно знал, чтобы понять, что под «сырьем» понимается кокаиновый порошок, из которого банда Джей Ти варила крэк. – Один из них говорит, что, если я заплачу на двадцать процентов больше обычного, он даст мне скидку на десять процентов через год, что означает, что, если поставки упадут, он мне продаст раньше, чем другим ниггерам, с которыми он работает. Другой говорит, что даст мне скидку девять процентов сейчас, если я соглашусь покупать у него по обычной цене через год. Что бы ты сделал?

– Ну, все зависит от того, считаешь ли ты, что поставки изменятся через год, так? – сказал я.

– Ага, так что..?

– Ну, я без понятия, как работает этот рынок, так что я не знаю, что бы я сделал.

– Нет, тебе не так надо думать. В этой игре всегда нужно делать уверенные ставки. Ничто не может быть предсказано – ни поставки, ни что-то еще. Ниггер, который тебе говорит, что у него что-то будет через год, врет. Он к тому времени может оказаться в тюрьме или умереть. Так что бери скидку сейчас.

Мне казалось, что убедить молодежь закончить школу могло помочь лишь отчасти: какая ценность того, чтобы отправлять ребят на низкооплачиваемую черную работу, когда они на улицах могли зарабатывать больше?

– Судхир, ты должен запомнить кое-что, – продолжила мисс Бейли. – В проджектах важнее сначала решить проблему. А потом уже будешь волноваться о том, как ты решил проблему.

«Так что вместо этого мы платим банде, а банда нас защищает».

«Но все не так просто, – сказал Майкл. – То есть ты застрял. Эти ниггеры превращают твою жизнь в ад, но они семья. А семью не выбирают!»