bookmate game
ru
Дмитрий Леонтьев

Обитель

Notify me when the book’s added
To read this book, upload an EPUB or FB2 file to Bookmate. How do I upload a book?
This book is currently unavailable
264 printed pages
Have you already read it? How did you like it?
👍👎

Quotes

  • Аннаhas quoted10 years ago
    женская логика – это шок для мужской психики…
  • Аннаhas quoted10 years ago
    ГЛАВА 4

    …Порой историк вводит в заблужденье,
    Но песнь народная звучит в сердцах людей.
    Байрон
    …И в мире нет истории страшней,
    Безумней, чем история России…
    М. Волошин

    Он прибыл ранним утром следующего дня. Нет смысла говорить, что остаток этой ночи я не спал, внимательно наблюдая за жизнью пробуждающейся обители и особенно ее гостей. Потому-то я еще издалека заметил приближающегося к монастырю всадника. Сразу было видно, что он проделал длинный и опасный путь. Его лошадь едва стояла на ногах, а лицо прибывшего было белым как снег от холода и усталости.
    Одет он был несколько необычно как для сезона, так и для этих мест: длиннополая кожаная куртка, больше похожая на старомодный сюртук, полувоенный френч без знаков отличия и меховая шапка, чем-то напоминающая папаху князя Маргиани, только куда меньших размеров.
    Среднего роста, плотный, круглоголовый, с небольшой черной бородкой клинышком, круглоглазый. Бросалась в глаза очень мощная, толстая шея, в народе такую называют «бычья», огромные, сильно оттопыренные уши и непропорционально длинные руки с широкими ладонями и короткими, по всей видимости очень сильными, пальцами. В целом он производил малоприятное впечатление (может, виноваты в том были его черные навыкате глаза, смотрящие на мир с недоброй пристальностью охотника, а может быть, презрительная усмешка, словно навеки застывшая на толстых губах). Но при этом было вполне очевидно, что это человек сильный, решительный и волевой, привыкший больше делать, чем говорить. Именно такие люди становятся очень опасны, если попадают во власть или в криминальные структуры, ибо добиваются лидерства жестоко и целеустремленно.
    Болезненно морщась, он слез с лошади и, заметив меня, сипло спросил:
    – Гостиница где?
    Я промолчал, подчеркивая невежливость подобного обращения к незнакомому человеку.
    Прибывший пристально оглядел меня с головы до ног, чему-то усмехнулся и, не утруждая себя извинениями, направился к домам для паломников.

    – Ну вот и дождались,- услышал я за спиной. Юродивый стоял в трех шагах от меня и со странным выражением смотрел в след приезжему.
    – Что ж ты так подкрадываешься? – укорил я его.- Это невежливо… Кстати, друг мой, ты случайно не видел, кто ночью в мою комнату заходил? Или, может, слышал что-то подозрительное о кражах? Ты же постоянно у монастырских ворот вертишься…
    – Что? – словно очнулся он.- О кражах? Да сейчас во всей России одни сплошные кражи… Да и ее саму тоже… в чужой карман положить норовят.
    Странно, но в этот миг он выглядел вполне разумным. Мне даже показалось, что если бы не все эти его колкости и ужимки, то он вполне мог бы сойти за человека неглупого и рассудительного. Особенно если одеть его поприличней.
    – У меня бумаги важные пропали,- признался я.- И документы… Точно ничего не видели?
    – Отыщете вы свои бумаги, не волнуйтесь,- сказал он.- Никуда они от вас не денутся… До конца жизни… Это – ваша ноша, батюшка, вам и нести…
    – Вот не поверишь: первый раз я бы хотел, чтоб ты и впрямь оказался этим… как его?.. провидцем,- вздохнул я.- Только как же мне их найти, если никто ничего не видел, никто ничего не знает? Как там в русской поговорке? «Как корова языком слизнула».
    – Да уж скорее сорока-воровка унесла,- ответил он.- А раз сорока есть, то и гнездо у нее есть…
    – Что ж вы допускаете такое в своем монастыре-то, а? Провели бы расследование, нашли бы вора, наказали примерно… А то бесы какие-то у вас виноваты, суккубы…
    – Бесы и есть,- спокойно подтвердил он.- Какой же приличный монастырь без бесов? Если в монастыре тишь да гладь – веерный признак того, что монастырь сей Богу не угоден. Это ж не кладбище, где одни тела. Здесь души живые… Борющиеся. Как же бесам их в покое оставить? Только на Бога и надежда. Он один всемогущ.
    – А как же старая шутка про то, что если Бог – всемогущ, то может ли Он создать камень, который и Сам поднять не сможет?
    – На эту старую глупость есть такой же старый ответ: может, и уже создал давно. Этот камень – человек.
    – Ого! – восхитился я.- Да вы, голубчик, тоже в глубине души философ? Как Диоген?
    – Нет,- сказал он.- Потому что нет у меня ни своего мнения, ни свободы воли. Я их Богу отдал. А сказал это святитель Филарет, митрополит Московский. Вы вряд ли о нем слышали. Это русский Джон Донн.
    – Да, это английский священник, приближенный к самой королеве…
    – Королев много,- оборвал он меня.- Таких, как Филарет и Джон Донн, мало…
    – Ну, вы меня тоже совсем уж за неуча не держите,- обиделся я.- Я прекрасно знаю, что даже Шекспир считал Донна поэтом куда лучше себя, но тот предпочел стезю священнослужителя. У него есть очень поэтичная проповедь о том, что все мы – единый материк, и когда умирает один, то словно камешек смывается с этого материка в море и весь он становится чуточку, но меньше. Поэтому никогда не спрашивайте, по ком звонит колокол. Колокол звонит по каждому из нас…
    – Вот вам бы их побольше слушать, а не экономистов всяких,- кивнул он.- А то понятия у вас уж больно подменились…
    – Так потому и живем мы лучше,- напомнил я.
    – Да? – удивленно вскинул он бровь.- Лучше?.. Семечки это, батюшка. Фантики. Бесы и у вас есть, и у нас. Только мы с ними боремся, а не договариваемся… Кражи, говорите? Кражи – это плохо. Кражи в монастырях наказываются строже, чем прелюбодеяния. Тот грех лишь одному вредит, а кража грех подозрительности у многих вызывает… Но то, что вам сейчас кажется бедой, завтра тоже фантиками показаться может,- и он опять расплылся в своей дурацкой улыбке, неприлично демонстрируя гнилые зубы.
    – Дурак ты все-таки,- с сожалением сказал я.- А мне уж было на секунду показалось…
    – Легкий ум – тяжелая ноша,- подмигнул он мне.- Надо же иногда от такой тяжести отдыхать, слова умные говорить?.. Вы вот что, батюшка… Передайте это своему
    другу…
    Он вытащил из кармана штанов огромный, ржавый гвоздь ручной ковки, втиснул мне в ладонь и быстро зашагал прочь, меся тающий снег босыми пятками.
    – Какому другу-то? – крикнул я ему вслед.
    – А какой придет,- не останавливаясь, отозвался сумасшедший.

    Пожав плечами, я направился к себе, намереваясь вздремнуть пару часов, набравшись сил перед новым этапом расследования. Увы, этому намерению не суждено было осуществиться. Всего через несколько минут в мою дверь постучали, и в комнату вошел недавно виденный мной приезжий. Но этот раз он держал себя куда учтивей.
    – Добрый день,- сказал он.- Могу я видеть господина Джеймса Блейза?
    – К вашим услугам.
    – Моя фамилия Звездин, Лев Сергеевич. Насколько я понимаю, вы ждете именно меня.
    И он назвал пароль. Я ответил.
    – Приношу свои извинения за некоторую неучтивость при нашей первой встрече,- сказал он на хорошем английском.- Оправданием мне служат лишь ужасная дорога и вконец измотавшая меня спешка. Если б вы только знали, господин Блейз, чего мне стоило добраться сюда. Ваша миссия столь важна для пославших меня сюда, что осуществлять ее безопасность предстоит лично мне. А это – поверьте! – немалый показатель. Я взял с собой отряд в тридцать сабель, но – дороги, снега, расстояния… Финны совсем обнаглели – дважды мы сталкивались с их передовыми отрядами. Прорывались с боем. А лошади у нас – увы! – не самые лучшие… Война оставила в тылах лишь кобыл да меринов, а на авто сюда попросту не добраться. Впрочем, я выезжал из Петрограда на вполне приличном коне. Конфисковали у одного… бывшего. Я загнал его, не проехав и полпути. Остальные же шли так медленно, что я принял решение добираться до вас в одиночку. Я очень беспокоился за вашу безопасность, господин Блейз.
    – Спасибо, но, как видите, это довольно тихое место.
    – В таких тихих омутах черти и водятся,- покачал он головой.- К тому же финские отряды, шайки дезертиров… Но теперь нас двое, и мы сумеем продержатся до подхода отряда охраны. Не знаю, насколько я опередил их и насколько задержат их бездорожье и трудности военного времени, но у них очень хороший командир. На товарища Плаудиса можно положиться. Это очень ответственный товарищ. Так что есть основания считать, что ожидание не затянется больше, чем на день-два. А потом мы будем возвращаться в Петроград.
    – Хорошо. Присаживайтесь к столу. Хотите чая? Он, правда, без сахара, но довольно приятен на вкус, а главное – горяч. Вы же продрогли насквозь.
    – Благодарю, не откажусь. Я искал вас в гостинице, или как тут эти домишки называются?.. Там живет омерзительнейший сброд! Сплошная контра…
    – Кто?
    – Контрреволюционеры. Купцы всякие, офицерье… Вы молодец, что сумели получить жилье здесь, подальше от лишних глаз. Как вам это удалось? Обычно монахи на такое не идут. Дали взятку?
    – Нет, они сами пригласили. Очень гостеприимные, весьма милые люди. Умные. Хотя слишком уж эксцентричные…
    – Сами? Совсем странно… Но не обольщайтесь их видимым миролюбием, господин Блейз. Священнослужители – верная опора для монархии, а значит – наши враги…
    – Я – подданный Его Величества,- напомнил я.
    – Я говорил о себе,- быстро поправился он.- Это они перед иностранцем хвост распушили, а свои, как видите, за оградкой остались… Лицемеры! Нет, это хитрая контра! Но ничего, мы и эту «опору монархизма» опрокинем! Вдрызг разобьем, уж поверьте!
    – А как же без духовенства? – удивился я, протягивая ему приготовленный чай.- Или вы решили какую-то другую религию сделать государственной?
    – Все это ерунда,- жестко отрезал он.- Сплошной обман! Религия всего лишь один из способов управления людьми. Нет никакого Бога, господин Блейз. И никогда не было. Люди просто не понимали устройства мира, вот и облегчали себе восприятие с помощью какого-то «всемогущего дедушки с бородой». А потом властители просто удачно воспользовались таким инструментом влияния. Вы же представитель просвещенной Англии, как вы можете верить во все это средневековье? Это все придумано для задурманивания голов и накопления богатств… Ничего, разберемся! Со всем разберемся… Богатства вернем трудовому народу, а паразитов – к ногтю!
    – Во времена французской революции тоже… «богатство – народу, паразитов – к ногтю… » Даже из собора Парижской Богоматери хотели «Храм Вселенского Разума» сделать, но… Ничем хорошим это не кончилось. Нравы упали, преступность стала повальной, как чума, народ был весьма недоволен… Наполеону пришлось восстановить религию в своей империи. Это принесло ему много политических дивидендов. Не боитесь, что история повторится?
    – Ну, уж этого-то мы не допустим,- твердо заверил он.- Партия постановила, что борьба с религиозным одурманиванием масс – одна из наших первоочередных задач. И мы ее решим – будьте уверены!
    – А что вместо религии? Вместо Бога?
    – Свобода. Равенство. Братство,- отчеканил он.- Французская революция провалилась из-за отсутствия крепкой идеологии и решимости идти до конца во что бы то ни стало! Надо было вершить дело крепкой рукой, а не останавливаться на полдороге, убоявшись слишком больших жертв. Мы учтем их опыт. Их «Директория» погрязла в роскоши, забыв идеалы революции, они утратили бдительность… У нас такого не повторится. Не допустим. Если потребуется идти по колено в крови – мы пойдем. И в своей, и в чужой!
    – Послушайте, но вас же всего горстка…
    – Вот что, господин Блейз,- он отставил стакан в сторону, устало потер лицо ладонями,- давайте начистоту, а? Мне сказали, что вы будете кем-то вроде связного между моими товарищами и вашим руководством. Через вас будут проходить сведения международной важности. Вы молоды, но если вам доверили такое дело, значит, на то были основания… Вы – еврей?
    – Нет… С чего вы взяли?
    – Впрочем, это не важно. То, что ваше руководство решило выйти с нами на переговоры – уже хорошо. Это говорит не только об их разумности, но и о хорошей информированности. То, что я вам сейчас скажу, не является таким уж большим секретом. Да вы и сами все равно это скоро узнаете. Но нам с вами предстоит провести плечом к плечу некоторое время, а потом, по всей вероятности, долго и плодотворно сотрудничать, так что будет лучше, если между нами сразу не останется никаких недомолвок. Будет проще работать. Нас не «горстка», господин Блейз. Нас – миллионы! И самое важное, что эти миллионы – элита мира. Банкиры, политики, профессиональные военные, журналисты и дельцы. А что еще важнее – за нами стоят нескончаемые финансовые потоки. На финансирование этой революции идут такие немыслимые средства, что вы даже представить себе не можете. На эти деньги можно весь Китай в наемники под наши флаги поставить, и всем политикам мира рты заткнуть. Идет очень большая игра, и ее масштаб вы никогда не поймете. Дело не только в этой несчастной, холодной и вечно полунищей стране. Она всего лишь хворост для разжигания революции мировой. Речь идет о новом мировом порядке, господин Блейз. И в этом заинтересованы огромные силы…
    – Ротшильды, Рокфеллеры, Морганы, Шлифф…
    – Я бы не рекомендовал вам произносить некоторые имена вслух.
    – Но мы же решили говорить начистоту? – напомнил я.- Или вы думаете, что от моего начальства, или даже от разведки Его Величества, ускользнули события такого масштаба? Не будьте наивны, господин конспиратор. Мы знаем и про вашу аферу в Соединенных Штатах за право печатать деньги, и имена проплачивающих ваше «предприятие» банкиров, и ваших заказчиков, и даже многих из купленных или внедренных «агентов влияния» в правительственных кабинетах разных стран… Не будьте столь самоуверенны, господин Коган… Не удивляйтесь, я тщательно готовился к этой поездке, и, естественно внимательно изучал нашу картотеку. Лейба Израилевич Коган, он же Лева Звездин, он же товарищ Глеб, он же Семен Харьковчанин… Несмотря на мою молодость, я – профессионал, прошедший подготовку у лучших мастеров британской разведки. И доверили это поручение мне не только из-за особого расположения «сильных мира сего», но и за профессиональные качества. Да, нам хорошо известно, что за вами стоит немалая сила, потому и готовим почву для возможных переговоров.
    – Ну что ж… Пусть будет так,- неохотно признал он.- Хотя меня, признаюсь, несколько смущает то, что вы много знаете обо мне, а вот я о вас не знаю ровным счетом ничего… Но вряд ли бы вы рискнули играть с нами в какие-то игры, находясь на этой территории. Вы прекрасно понимаете, чем это может закончиться… Но в любом случае я должен сразу предупредить вас об одной весьма значительной детали, которая, впрочем, может быть уже также вам известна… учитывая уровень вашей осведомленности… Но все же… Точки должны быть расставлены сразу. Среди руководства партии появились и начали разрастаться некоторые… м-м… разногласия. Это касается не столько идеологии, сколько тактических и стратегических планов. Но это напрямую касается наших спонсоров, так как влияет на получение ими дивидендов от этой… акции.
    – Ага, так, значит, речь идет не только о голой идеологии? – не удержался я.- Свобода, равенство, братство… и капиталы?
    – Не будьте ребенком! Конечно, идеология на первом месте. Мы изменим этот мир, хочется это кому-то или нет. Грядет новый мировой порядок. Но, во-первых, без денег просто ничего не получится, и это – реальность. А долги надо отдавать. Как и проценты. Эти деньги и эти люди еще могут пригодиться нам не раз и не два. А во-вторых, наши цели куда более масштабны – не забывайте об этом. Сейчас мы только в самом начале пути. Приходится идти на некоторые… компромиссы даже с самой идеей.
    – Меня настораживает как раз ваша «масштабность». Кто даст гарантию, что, утвердившись в России, вы с тем же пылом не приметесь разжигать этот «свободолюбивый костер» в Соединенных Королевствах?
    – К чему? – даже удивился он.- Уж вам-то должно быть известно, насколько там сильны наши позиции. И чем вам не нравится современное устройство жизни в Англии? Ну а интересы приславших вас лиц… Они зависят от того, как мы с вами поладим. Запомните главное: реальная сила – это Свердлов и Троцкий. Вам выгодно не ошибиться в вашем выборе. По сути дела, они и есть революция. Кто такой Ленин? Теоретик. Он не пользуется особым авторитетом даже среди своих же товарищей, так зачем вам, правительству и военной элите Англии тратить время на искусственно раздутый авторитет? Даже во время Октябрьского переворота Троцкого просто не было. Он подоспел лишь в последнюю минуту, и лишь для того, чтобы под шумок расставить своих людей на некоторые ключевые посты, а мы были слишком заняты делом, чтоб уделять внимание межпартийной грызне. Он грязно играет, но он неплохой теоретик, и за ним также стоят определенные силы. Но его спонсоры все же несколько отличаются от наших нанимателей. В мире есть лишь очень узкий круг лиц, обладающих реальной властью и реальными деньгами. И скоро этот «круг лиц» станет еще уже. В том числе и за счет исчезновения со сцены таких игроков, как императорские семейства Европы.
    – Да, с монархами вам было бы сложно иметь дело,- согласился я.- Деньги решают многое, но не все. Они бы просто не позволили получить вам власть над ресурсами их стран, потому что сами были хозяевами.
    – Демократия – замечательная штука, господин Блейз,- широко улыбнулся он.- Как и коммунизм. Когда хозяин – «народ», это значит, что хозяина попросту нет. Главное – приучить их к мысли о том, что у них нет собственности. Но при этом сказать, что им принадлежит все. Все – всем, и ничего – каждому. А все, что делается,- делается в интересах народа, и кто не согласен – враг народа, подлежащий… в лучшем случае перевоспитанию. Мы не так уж кровожадны, господин Блейз. На заводах и на полях тоже кому-то работать надо. Ну не нам же, в самом-то деле?! Нет, хозяева потом у всего этого найдутся. Но главная задача сейчас- сместить нынешних хозяев…
    – У нас ведь тоже монархия,- вновь напомнил я.- И Георг Пятый – родственник русского Николая.
    – У вас парламентская монархия, а не абсолютная,- парировал он.- Не обижайтесь, господин Блейз, но ваша монархия – всего лишь инкрустация на банковском столе. Никто не будет покушаться ни на США ни на Англию, и вы прекрасно понимаете, почему. Речь идет лишь о взаимовыгодном сотрудничестве.
    – Как-то это утверждение не вяжется с вашей идеей «нового мирового порядка».
    – Да почему же?! Мы же умные люди, господин Блейз. Неужели вы думаете, что мы проливаем и свою и чужую кровь ради банального удовольствия маньяков? Старый мир отжил свое – это факт. Мир устал от войн, а мы дадим ему стабильность. Только представьте, как выиграет мир, если будет находиться под единым управлением! Единая экономика, единые законы, полная свобода передвижения и главное – безопасность. Чего хочет человек? Быть сытым и развлекаться. Мы и дадим это народу. Думаете, кто-то будет против?
    – Странно, что вы все время отделяете эти два понятия: «Мы» и «народ». Почему вы решили, что именно вы справитесь с этой задачей… Я даже спрошу по другому: какое вы вообще имеете отношение к другим народам, другим государствам, другим людям?
    – Вы на что намекаете?
    – Вы знаете.
    – Вы – антисемит?
    – Да что вы! Я совершенно искренне не вижу разницы между евреями, неграми и индейцами. Какой же я антисемит? А вы видите?
    – А я – вижу!
    – В том-то и дело. В набившей оскомину «богоизбранности». Дело в том, что я – англичанин. Я тоже представитель нации, которая гордится своей несхожестью с другими народами. Нет англичанина, который не считал бы эту «индивидуальность» нашей нации – благом и достоинством. Но мы предпочитаем защищать свои интересы и не лезть с поучениями к другим. А также очень не любим, когда лезут в наши дела. И с нами этот номер не пройдет, господин Коган.
    – Я просил бы вас называть меня Звездиным.
    – Как угодно. Мы можем подумать о дипломатических отношениях, но способствовать вашей идее или даже просто попустительствовать ей…
    – Вы уполномочены делать подобные заявления?
    – Помилуйте, вы все время забываете, что сами предложили мне разговор «начистоту», подчеркивая «приватность» нашей беседы. Я вам высказываю только свое, личное мнение.
    – Вот именно,- подчеркнул он.- Такие вопросы решать не вам.
    – Почему? – искренне удивился я.- Нас воспитывали не только в уважении к своей стране и ее традициям, но и напоминали, что от каждого из нас зависит многое. От каждого голоса. Смею вам напомнить, что в 1762 году при перевесе всего в один голос именно английский, а не немецкий язык приняли как «национальный» в Америке. Перевесом в один голос король Карл Первый был взведен на эшафот. А благодаря перевесу в один голос в 1875 году Франция из монархического государства стала республикой. И я совершенно не согласен с теорией господина Маркса о том, что личность не имеет влияния на историю. У нас ведь была королева Елизавета. А у вас – Моисей. Разве это не лучшее доказательство?
    – Может, нам все же не стоило быть откровенными настолько? – нахмурился он.
    – Почему? – удивился я.- Эти вопросы все равно рано или поздно встанут перед нами. И не только перед сторонами, которые мы с вами представляем, но и лично перед нами. Я профессионал, я люблю играть в открытую.
    – Дело ваше,- он заметно утратил интерес к этой теме.- Давайте все же вернемся к более насущным на данный момент вопросам. Я все же хочу, чтоб вы поняли, что с господином Ульяновым у вас договориться не получится, да и просто нет смысла, тогда как мы открыты к диалогу. Ленина буквально вытащил на себе из небытия господин Парвус, предложивший немецкому генштабу план развала России изнутри и вывода ее из войны через революцию. Но теперь господин Ленин пытается игнорировать не только господина Парвуса, но и своих немецких спонсоров. Настало время платить по счетам и выполнить кое-какие обязательства, но это как раз и непросто. Хотя бы еще и потому, что это не выгодно членам Антанты, воюющей с Германией. Да и суммы, на которые рассчитывает немецкое командование, нужны нам самим. Знаете, сколько стоит содержание наемников, все эти дармоеды-комиссариаты, закупка оружия, продовольствия. И если наши спонсоры готовы немного подождать, то спонсоры господина Ульянова, находясь в состоянии войны, остро нуждаются в деньгах и настойчиво предъявляют свои векселя к оплате… Одним словом, у господина Ульянова очень сложная ситуация. Ну а самое важное то, что и цели у нас с господином Ульяновым несколько разные… Мы по-разному видим как развитие событий, так и саму цель. Мы – за демократию и свободную торговлю – новую экономическую политику и приведение к общей экономике таких отсталых стран, как Китай, Индия и другие страны третьего мира… Даже если их придется переплавлять в новое мироустройство теми же способами, что и Россию. А господин Ульянов, кажется, собирается почивать на лаврах, делая ставку не столько на оружие, сколько на длительную агитацию. Это не наши методы. Если б мы ждали, как Ленин, то и революции в России могло не быть…
    – Нам известно о ваших разногласиях. Доходит до того, что господин Троцкий имеет неосторожность называть господина Ульянова «полуеврейским полудурком», а тот, в свою очередь, отвечает ему афористичным «иудушкой»… Кстати, не раскроете секрет: откуда у господина Троцкого такая тяга к этому весьма неоднозначному библейскому персонажу? Как я слышал, он даже поставил ему несколько памятников? Для большинства людей Иуда – предатель…
    – Мы будем ломать эти стереотипы. То, что сейчас кажется вам странным и невозможным, в следующем поколении уже станет повседневностью. Иуда – борец с религиозным дурманом! Бунтарь! Это первый воинствующий безбожник, бросивший открытый вызов еще только зарождающемуся христианству! Чем не символ для борьбы с пережитками старого мира? Вы боитесь, что ваших избирателей будут отпугивать переговоры и сотрудничество с безбожниками? Бросьте. Добрая половина из них тоже устала от бремени христианства. К тому же это наше внутреннее дело. Вы все время зацикливаетесь на каких-то морально-этических мелочах. Давайте просто вспомним о том, что и господин Троцкий, и господин Свердлов представляют интересы определенных кругов Англии и США. Вам, представителю одной из партий официального правительства, это дает огромные выгоды как в политическом, так и в финансовом аспекте. Подумайте о неслыханной выгоде для всей Англии. Россия надолго теперь не сможет представлять свои интересы в мировом масштабе. Да и финансовые потоки, которые скоро пойдут из этой богатейшей империи, не могут оставить вас безучастными. А мы всегда рады мирному сотрудничеству с деловыми людьми.
    – Мой руководитель любит повторять, что «миротворцы – это люди, которые кормят крокодила в надежде, что он съест их последними».
    – Умный человек,- примиряюще улыбнулся Звез-дин.- Можете его заверить: не в наших интересах желать каких бы то ни было перемен в Англии. Я вам уже объяснял – почему. Наше сотрудничество может оказаться крайне взаимовыгодным – неужели вы этого не понимаете? А нам нужно всего лишь, чтоб вы не мешали нам сейчас. Для вас не составит труда спустить договор о взаимопомощи стран Антанты в отношении России «на тормозах». В сущности, ведь уже нет такой страны – России. Ну, обозначьте свое присутствие, обеспечьте нам положительную оценку в глазах общественности. Наладим торговые и дипломатические связи… Вы выигрываете во всех аспектах. Россия вам больше не конкурент, а вот экономические выгоды от создавшейся ситуации упускать никак нельзя. Эта страна еще долго ничего не сможет производить, а стало быть, будет все закупать за границей. Вопрос: у кого и за сколько? Да и такие пережитки старого режима, как сокровища царской семьи, церковные драгоценности и произведения буржуазного искусства, больше не нужны пролетариату. У него будет свое «искусство» и свои «ценности»… если так можно выразиться… А весь поток этого буржуазного «старья» будет выставляться на продажу, чтобы обеспечить нужды молодой Республики Советов. Это могут быть просто невероятно, немыслимо, сказочно привлекательные цены. Буквально подарки… Вы меня понимаете?
    – Понимаю… Еще как понимаю.
    – Вот эта информация и будет проходить через вас. Выигрывают все. А Россия… Давайте смотреть правде в глаза: ее уже нет. Она уже проиграла. И весь вопрос только в том, кому и какая ее часть достанется. Не стоит упускать такой шанс. Подобное не случалось со времен падения Византии.
    – О, да… И тот куш повернул историю человечества совсем в иное русло. Ведь именно тогда появились первые «банки»?
    – Да, у нас тоже большой исторический опыт,- усмехнулся он.- Но с тех пор все стало куда проще. Мир меняется. Он становится все меньше, меньше и меньше…
    Появились самолеты, подводные лодки, телеграф и телефон. Не удивлюсь, если вскоре можно будет всего за час попасть в любую точку земного шара, а уж узнать новости из любой точки планеты и вовсе не составит труда. И в этом маленьком мире угроза на другом континенте будет восприниматься как личная опасность. А значит, общемировой контроль появится в любом случае. А там и мировое правительство. Вопрос лишь в том, кто в него войдет. А остальные… Остальные получат свою гарантию безопасности и смогут спокойно есть, спать и развлекаться. Особенно развлекаться. Недаром старый циник Ульянов говорит: «Из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк». По-моему, неплохо! И все довольны. Даже удивительно, что приходится тащить человечество в такой рай насильно…
    – Ну, это проблемы отдаленного будущего, а нам пока надо решать насущные… У вас есть деньги?
    – Деньги? – удивился он.- Есть, а что?
    – Много?
    – Ну… Я не рассчитывал, что мне придется оста-
    вить отряд. У нас было с собой продовольствие… Ка-
    кая-то сумма есть. В «керенках»… Пара «николаев-
    ских» червонцев……. Да зачем вам? Скоро прибудет
    отряд…
    – Нам сегодня предстоит роскошное застолье в виде квашеной капусты и самогона в компании столь малоприятных вам «осколков царского режима».
    – Это вы так шутите? Это шутка такая?
    – Нет. Юмор у нас куда более тонкий. Как-нибудь у вас будет возможность его оценить.
    – Ничего не понимаю… Но если надо,- он вынул деньги и протянул мне.- Потом хоть объясните, что вы тут затеваете?
    – Обязательно,- пообещал я, убирая деньги в карман.
    Пальцы наткнулись на что-то острое и холодное. Вытащив из кармана гвоздь, я положил его на стол перед Звездиным.
    – А это вам.
    – Мне?! Зачем?! От кого?!
    – От Ванечки,- сказал я и вышел, оставив его в полном изумлении.
    Боюсь, что первое впечатление я произвел на него примерно такое же, какое местные монахи произвели на меня. Что делать: «бытие определяет сознание», как говорят его друзья-материалисты, а я все-таки в этом монастыре уже третий день… Но, как вы заметили, разговорить мне его все же удалось…
    Настоятеля я нашел неподалеку от источника. Как обычно, его окружали с десяток прихожан, а он что-то говорил стоящей перед ним девушке. Подойдя поближе, я расслышал:
    – … и будут недовольны! Обязаны быть недовольны! Ты пойми их: близкие твои, из интеллигенции, выросли в среде современных «демократий». Для них твой интерес к Библии кажется опасным для тебя же самой. Чем им кажется религия? Дремучим лесом, полным опасностей и заблуждений. Они боятся, что в тех далях, куда ты стремишься, ждут одни людоеды, эпидемии и крокодилы. Они не знают тех горных вершин и прекрасных рек, к которым ты стремишься. Они думают, что твои попутчики – мрачные старухи и фанатики с горящими глазами. Они не поймут, если ты будешь говорить с ними о Библии или о Боге. Для них иные авторитеты, и в первую очередь – общество. Вот и напомни, что твое общество – это окружение лучших и мудрейших людей мира: философов, поэтов, политиков, ученых. Что с тобой рядом идут Ломоносов и Дмитрий Донской, Достоевский и Лесков, Нестеров и Васнецов, Шаляпин и Паскаль… И вспомнив об этом, они уже не станут ни смеяться над тобой, ни боятся за тебя. И кто знает: может быть, твоим внукам еще предстоит идти этой дорогой вслед за тобой?
    Заметив мое приближение, он на минуту отвлекся и кивнул:
    – Конечно, Джеймс, можете воспользоваться комнатой слева от вас. Она свободна.
    И вернулся к беседе.
    Я на мгновение опешил, но вспомнил, как тот же настоятель призывал меня не быть излишне суеверным, и довольно скоро нашел объяснение его догадливости. Настоятель наверняка уже знал о прибытии в монастырь нового человека, слышал о том, что он искал меня или видел, как он входил в мою комнату, и догадался, что я иду просить его о предоставлении жилья для своего нового знакомого. Игумен очень умный человек, и логическое мышление для него не в диковинку. Так или иначе, но разрешение на пользование соседней комнатой было получено. Осталось привести в исполнение вторую часть моего плана, и я направился на поиски Пружинникова.
    Впрочем, «поиски» – это слишком громкое название для такого крохотного пространства, как N-ский монастырь. Мрачный от скуки купец сидел у себя в комнате, меланхолично потряхивая в руке стаканчиком с игральными кубиками. При виде меня он слегка оживился.
    – Не желаете ли партию? – с надеждой предложил он в ответ на мое приветствие.
    – Благодарю вас, но я не играю в азартные игры.
    – Князь тоже,- сник он.- Он как-то проигрался до неприличия, с тех пор – зарекся… Скучно невыносимо… Я здесь уже три недели, и за последние дни просто извелся. Крестьяне говорят, что дороги вот-вот станут проходимы, и можно будет собираться в путь… Представляю, какой обоз потянется… Слышал, у вас были неприятности?
    – Слухи тут быстро расходятся…
    – Что вы хотите: все как на ладони, словно в одной квартире живем… Не переживайте. Меня неделю назад поосновательней обчистили. Хорошо хоть все деньги в одном месте не держу… Неприятный какой-то год выдался – не находите? Даже не хочу знать, чем все закончится. Наверное, пора уезжать… Навсегда… У меня имение в Орловской губернии было. Первый раз его еще в 1905 году сожгли. Крестьяне и сожгли. Зачем – до сих пор не понимаю. Когда за помощью обращались – никогда не отказывал. А скольких работой обеспечил… Вечное – «отнять и поделить»… Разве ж это экономика? Отнять и поделить недолго, а что дальше? Надо же вспахать, засеять, урожай собрать, в амбары свезти, а уж потом – «делить»… Вот сижу и думаю: кто страшнее – агитаторы эти чертовы, нашим мужикам песни соловьиные о какой-то золотой жизни без заботы и труда нашептывающие, или сами мужички, сознательно на этот путь становящиеся, а потом горестно воющие, что их обманули? Мне уже кажется, что все же мужички… Каялись ведь тогда, что «черт их попутал», в ногах валялись, чтоб в Сибирь их не упекал… А в этом году опять сожгли… В Петрограде у меня дело было, да там сейчас такая каша… Жандармов-то первым делом вырезали, а кто порядок охранять будет? Да и не нужен им сейчас порядок… Я вот думаю в Америку податься. Там, говорят, частному капиталу раздолье. Да только скучно там. Чужое все… Простите, господин журналист, заболтал я вас со скуки. У нас ведь зимние вечера долгие, неторопливые, а потому и беседы все неспешные, обстоятельные… Великорусская хандра… У вас какое-то дело ко мне было?
    – Савелий Игнатьевич,- несмотря на профессиональную память, его сложное имя я вспомнил с трудом.- У меня к вам просьба необычная и, так сказать, интимного характера. Поговаривают, что у вас есть возможность даже в этих обстоятельствах раздобыть некоторое количество спиртного?
    – Бражку гонят, подлецы,- кивнул он.- На недостаток хлеба жалуются, а на недостаток самогона – никогда. Да только к чему вам это? Отец настоятель на такие забавы весьма негативно смотрит. В прошлый-то раз мы, от скуки и любопытства, взяли грех на душу, чтоб вас, так сказать, поближе рассмотреть… Но отношений с отцом Иосифом портить не хочется…
    – И все же я был бы вам очень признателен, Савелий Игнатьевич. И помощь ваша мне не только в этом нужна. Разумеется, мы недостаточно знакомы с вами для подобных просьб, но с учетом того, что я здесь вообще никого не знаю… Дело в том, что утром приехал один мой знакомый…
    – А, этот,- скривился, как от зубной боли, Пружин-ников.-Лопоухий… Ну и знакомых вы себе выбираете, господин журналист. Вы разве не видите, что он один из этих… нынешних… По-хорошему надо было бы его за шиворот да в участок. Только где сейчас участок возьмешь… Держались бы вы от него подальше. А то прирежет ночью, чтоб одежку вашу «взять и поделить», а потом будет оправдываться тем, что «бес попутал»… Хотя нет, этот из «идейных». Этот оправдываться не будет. Но вам эти мелочи уже будут безразличны.
    – Не могу,- как можно обаятельнее улыбнулся я.- Вы забываете – кто я и зачем приехал.
    – А-а, вот оно что,- протянул он.- Грязные приемы… Не учитесь этому у нас, господин журналист. У нас есть много другого, чему действительно стоит поучиться. К тому же, как человеку непривычному, вам будет сложно напоить его до состояния «словоохотливости»… Да и какое он может дать вам «интервью»? Всех ограбим, всех убьем – и наступит справедливость? Бросьте эту затею. Не стоит она того…
    – Напоить не сумею, это правда. Для этого мне и нужна ваша с князем помощь.
    – Князя?! Да вы что, и не вздумайте даже! Князь эту сволочь на дух не переносит. Прирежет еще сгоряча… в святом-то месте…
    – И князя, и той замечательной певицы, с ее почтенным мужем,- продолжал гнуть я свою линию.- Ну, без студента в этот раз можно и обойтись… Для меня это очень важно… К тому же я не люблю оставаться в долгу. Теперь моя очередь угощать вас…
    – Нет, увольте меня от этой затеи. Я уж лучше тут поскучаю…
    – Дело касается и вашей страны,- понизив голос, сказал я.- Это весьма сведущий человек, и мне очень нужна информация, которой он обладает. Я же не ради развлечения прошу. Эта информация станет достоянием общественности и может принести вашей стране некоторые политические дивиденды. Вы зря так пренебрежительно относитесь к средствам массовой информации, господин Пружинников… Вам это нужно не меньше, чем мне. К тому же, кто знает: может, и я смогу когда нибудь оказаться для вас полезен. Вдруг судьба заведет вас в Соединенные Королевства, а мои связи там чего-то да стоят. Мне доводилось брать интервью у весьма значительных особ… Вот деньги,- я выложил на стол все, что дал мне Звездин.- Этого достаточно?
    – Не хватит – добавлю,- даже не взглянул на деньги Пружинников.- Только хоть режьте: не могу взять в толк – что вы хотите от него услышать? Какие у этого проходимца могут быть секреты? У него же на морде написано, что обычный бандит… До октябрьского переворота в полиции создавалось такое подразделение – уголовный розыск. Так вот ваш знакомый как раз их клиент… Впрочем, ладно, поговорю с князем. Со скуки здесь и не на такое согласишься. Пусть его светлость профессиональные навыки вспомнит. Но на вашем месте я бы все же на многое не рассчитывал.
    – Тогда – до вечера,- откланялся я.
    Звездина я застал на том же месте и практически в той же позе, что и пару часов назад. Но по едва заметным изменениям в обстановке вещей я понял
  • Аннаhas quoted10 years ago
    Чтобы перед сном смотреть на качающуюся сосновую ветку за окном, покрытую искрящимся снегом, и думать о том, что завтра тебе вновь предстоит любимая и интересная работа, встречи с надежными друзьями и любимой девушкой… И ощущение чистой совести сделает этот сон желанным. Наверное, так же и со смертью. Очень немногие не боятся «засыпать»… И только дети ждут от ночи разноцветных и радужных снов, приключений и полетов…
    В дверь осторожно постучали. Я положил наган себе на грудь и с головой укрылся одеялом. После повторного стука дверь тихонько скрипнула и в комнате послышались чьи-то осторожные шаги. Пару раз скрипнули половицы: вошедший осматривал нехитрую обстановку комнаты… Потом чьи-то легкие пальцы коснулись моих боков, ощупывая карманы… Я откинул одеяло и, приложив холодный ствол нагана к губам, тихо попр

On the bookshelves

fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)