Искусство и политика

Грамши считал, что ни литература, ни искусство, ни культура не должны отождествляться с какой бы то ни было художественной школой или направлением, наоборот, будучи выражением интеллектуального и морального обновления, они должны уходить, своими корнями в богатую почву народной культуры во всем ее многообразии и во всей ее противоречивости, со всеми ее традициями, вкусами, тенденциями, обычаями, с ее отсталыми и передовыми, условными и безусловными моралью и интеллектуальным миром.

А интеллигенты – это «приказчики» господствующей группы, выполняющие вспомогательные функции, связанные с осуществлением этой группой социальной гегемонии и политической власти, а именно: 1) они помогают обеспечить «стихийное» согласие народных масс с тем направлением, которое навязывает обществу основная господствующая группа, это согласие возникает «исторически» в связи с престижем (а значит, и доверием), которым пользуется господствующая группа благодаря своей роли в производстве, 2) из них формируется государственный аппарат принуждения, который призван «в рамках законности» держать в узде тех, кто ни пассивно, ни активно не выражает «согласия», и действие которого может распространяться на все общество в предвидении кризиса управления и руководства, когда стихийное согласие сходит на нет

Отношения интеллигентов с миром производства не являются непосредственными, как у основных социальных групп, они «опосредованы», в той или иной степени, всеми условиями общественной жизни, совокупностью надстроек, «работниками» которых они являются. Можно установить степень «органичности» различных слоев интеллигенции, их более или менее тесную связь с основной социальной группой, произведя структурно функциональный анализ надстроек снизу вверх (то есть начиная с основания структуры и выше). На данном этапе можно выделить два основных «этажа» в надстройках:[354] первый «этаж», включающий в себя весь комплекс учреждений, которые принято грубо определять как «частные», можно назвать «гражданским обществом», а второй – «политическим обществом или государством»

менения в социальном положении интеллигенции в Древнем Риме начиная с времен Республики и кончая образованием Империи (то есть в период перехода от корпоративно-аристократической формы правления к демократико-бюрократическому режиму) связаны с именем Цезаря, который предоставил гражданство врачам и преподавателям свободных искусств, для того чтобы они охотнее обосновались в Риме и призывали других

Дело, таким образом, состоит в том, чтобы установить пределы свободы дискуссии и пропаганды

еловеческая масса не «выделяет» себя и не становится независимой «сама по себе» без организации (в широком смысле), а организации нет без интеллигенции, то есть без организаторов и руководителей, без того, чтобы теоретический аспект связи теории с практикой конкретно не выделился в общественном слое людей, «специализировавшихся» на разработке мировоззренческих и философских вопросов.

Католицизм превратился в «иезуитизм». Модернизм создал не «религиозные ордена», а политическую партию – христианскую демократию

объединяющее его со всеми его сотоварищами по практическому преобразованию действительности, и другое – внешне явно или словесно выраженное и унаследованное, некритически им воспринятое от прошлого. Однако это «словесное» сознание не остается без последствий: оно перекидывает мостик к определенной социальной группе, оказывает влияние на нравственное поведение, в большей или меньшей мере – на направленность волевого усилия, которая может завести в такой тупик, при котором противоречивость сознания парализует всякое действие, любое решение, любой выбор и приведет к состоянию нравственной и политической пассивности.

Позиция философии практики противоположна католической: философия практики не стремится удерживать «простые души» в их примитивной философии житейского смысла, а старается, напротив, приблизить их к высшему пониманию жизни.

смыслом обеспечивается «политикой» подобно тому, как политика обеспечивала связь между католицизмом интеллигенции и «простых людей»