Прекрасные изгнанники

Тяжко писать о том, что цепляет за самое нут­ро, да? — спросил Хемингуэй. — Но только так и следует писать каждому из нас. С осколком между сердцем и позвоночником.

Потом мы еще долго говорили об Испании, о том, что это передний край, на котором можно остановить фашистскую заразу.

— Все знают, что у них руки по локоть в крови, — сказала я, — однако всему миру почему-то наплевать.

Тяжко писать о том, что цепляет за самое нут­ро, да? — спросил Хемингуэй. — Но только так и следует писать каждому из нас. С осколком между сердцем и позвоночником.

Смех — единственный способ показать, как ты рад, что жив, когда уже повидал немало смертей.

Когда мужчина так бахвалится, скорее всего, он пытается убедить в собственной значимости себя, а не кого-то другого.

Запоминай звуки, свет, все, что тебя возбуждает, злит или пугает. А потом записывай в деталях, так чтобы читатель один в один почувствовал то же, что ощущаешь и ты сама.

Но когда поставишь точку, покой начинает действовать на нервы.

Он хороший, и я тоже хорошая, но вместе нам адски плохо.­

всегда ходила в тонких свитерах без лифчика, демонстрируя окружающим, как холодно бывает, когда весь уголь уходит на нужды фронта

любой из нас, хотя и пытается выстроить для себя какой-то маршрут, по большей части движется по жизни хаотично.