coffee

Он меня мамулей назвал? — с ощутимым опозданием до Бэкхёна доходят последние слова юноши, и тихий смех Чанёля служит ответом на его вопрос, почти риторический. Сам же слышал. — Он серьезно?

— Я не подслушивал! Я выжидал удобный момент, чтобы войти!

Говорил, что поручил ужин тебе.

— Вынудил!

— Ты смотрел на него, и твой взгляд… он был мечтательным, словно в своем воображении ты вышел за него, а не раздел,

Сэхун? — из прихожей доносится оклик, а следом за ним — хлопок закрывшейся двери и шуршание одежды. — Это что за райские запахи, ты научился готовить

Значение имеет лишь его взгляд. Все такой же темный, с мелкой россыпью сияющих искр — галактик, что, как казалось Чанёлю, живут далеко в небе. Все оказалось куда проще, а самые яркие звезды — ближе: в чужом бесконечно глубоком взгляде.

— Ты же ничего корейского не можешь приготовить, хотя кореец, — стыдно. Стыдно!

— Это ты более взрослый и опытный, и ты гей, почему я придумываю, как тебе подкатить к парню, который и без того заинтересован в тебе? —