Марсель Дюшан. Беседы с Пьером Кабанном

картина уже не может служить для украшения столовой или гостиной. Люди ищут что-то другое. Искусство всё больше приобретает форму знака, если хотите. Оно уже не довольствуется украшательством. Эта мысль направляет меня всю жизнь.

Я существовал немного в стиле монмартрской богемы, для которой жить, рисовать, быть художником было чем-то само собой разумеющимся и ничего особенного не значило. В какой-то степени так происходит и сейчас: занимаешься живописью просто потому, что хочешь быть свободным, не ходить в контору каждое утро.

Некоторые события вашей жизни создают впечатление, что вы просто отвечали на предложения, не более того.

Чаще всего так и было. Я не из тех, кого называют амбициозными, кто чего-то добивается. Я не люблю добиваться — во-первых, потому, что это утомительно, а во-вторых, потому, что обычно это ни к чему не приводит.

Когда в тебе накопилось столько вкусов, как хороших, так и плохих, ты смотришь на что-то, и оно в тебе не отзывается, ты его просто не видишь. И все-таки я пытаюсь, всегда пытаюсь сбросить с себя багаж прошлого, по крайней мере когда смотрю на что-то, претендующее на новизну.

мое искусство — это искусство жизни: каждая секунда, каждый вдох — это произведение, которое нигде не фиксируется, не является ни зрительным, ни даже умозрительным. Это своего рода постоянная эйфория.

А в молодости художественное образование вас тоже не увлекало?
Может быть, и увлекало, но очень слабо. Разумеется, я хотел работать, однако лень была сильнее. Мне больше нравится жить, дышать, чем работать. Я не считаю, что плоды моего труда могли бы иметь хоть какое-то значение для общества в будущем. Поэтому, если хотите, мое искусство — это искусство жизни: каждая секунда, каждый вдох — это произведение, которое нигде не фиксируется, не является ни зрительным, ни даже умозрительным. Это своего рода постоянная эйфория.
Об этом же говорил Роше: ваш шедевр — это ваше времяпрепровождение.
Так и есть. Я с этим согласен.

Венские логики выстроили систему, доказывающую, насколько я ее понимаю, что всё есть тавтология, то есть повторение предпосылок. В математике можно идти от самой простой теоремы к самой сложной, но всё уже заключено в первой, самой простой. Метафизика? Тавтология. Религия? Тавтология. Всё — тавтология, кроме черного кофе, так как его подтверждают чувства!
Мы видим черный кофе, то есть контролируем его чувствами, и это правда. А всё прочее — тавтология.

Прежде всего, мне повезло. Ведь я, в сущности, никогда не нуждался в зарабатывании на жизнь. Мне кажется, что трудиться, чтобы себя обеспечить, довольно глупо с экономической точки зрения. Надеюсь, однажды наступит день, когда людям не нужно будет работать

Расходы в жизни важнее доходов. Важно знать, что именно тебе нужно

Африканские деревянные ложки не имели ни малейшей ценности, когда их сделали, они были просто орудиями; но потом они стали прекрасными вещами, «произведениями искусства». Вы не считаете, что роль зрителя важна?