Созвездие кита. Орбиты

Те, кому завтра исполнится двадцать,
Ищут свободу по съёмным квартирам.
Господи, дай им до нас достучаться,
Господи, дай им от нас отличаться,
Освободи от всеобщего тира,
Стильно сидящих солдатских мундиров,
Стройных моделей, беременных глянцем,
Глупых ведущих тв-шных эфиров.
Возраст, которого надо бояться.
Возраст, который предчувствуешь.
Двадцать.

Каждый автор сборника, подобно космическому телу, движется по своей уникальной творческой траектории, однако при этом неизбежно взаимодействует со своими соратниками, формируя единый литературный океан-космос.

В джинсе, свитшотах и пальто
Идут великие никто.

Не пытайся жалеть
в мещанском суде Иуду –
на любых государей
найдётся свой Годунов.
А Россия всегда
похожа на куклу вуду
в беспокойных руках
талантливых колдунов.

Я не верю кассирам, ворам, погонам,
Я по винным шатаюсь со ржавым штопором.
А вчера увидал, что в окне вагонном
Проводница архангелу крылья штопала.

Почему эта дата круглая, а не овальная
Почему я не сплю, если этот район спальный
Почему это в ящик играют, но не поют
Почему алфавит не кончается буквой ю
Почему ты до смерти любишь, а сам живой
Почему, когда плачешь, то говорят «Невой»
Почему я не плачу Волгой или Окой
Почему ты не Машей машешь мне, а рукой
Почему что тебе лекарство – другому яд
Почему ты сказал «никто не пришёл» а я
Почему ты сказал «но ты» и не видишь нот
Почему так смешно, смешно, так до слёз смешно

Почуйте, дети карнавала,
Какая кровь за нами встала:
В джинсе, свитшотах и пальто
Идут великие никто.

Ищут в себе хоть какого-то бога
Те, кому завтра исполнится двадцать.
Дай им уюта полуночных станций,
Выбора: с кем и на сколько остаться.
Не обрекая на шествие в ногу,
Господи, не осуди же их строго.

Те, кому завтра исполнится двадцать,
Ищут свободу по съёмным квартирам.
Господи, дай им до нас достучаться,
Господи, дай им от нас отличаться,
Освободи от всеобщего тира,
Стильно сидящих солдатских мундиров,
Стройных моделей, беременных глянцем,
Глупых ведущих тв-шных эфиров.
Возраст, которого надо бояться.
Возраст, который предчувствуешь.
Двадцать.
Наши вселенные всё-таки длятся.
Панки, тихони, святые задиры.
Жизнь, как последняя воля кассира,
Выдана первой и лучшей зарплатой.
Здравствуй, грядущее племя пернатых!
Возраст дорог мы уже отпылили:
То ли мы были, а то ли мы сплыли,
Но выбирали извечное «или».
Двадцать:
Закончиться медленным танцем
Или за лезвие неба хвататься?
Двадцать –
И лето осенним багрянцем
Напоминало, что все мы – сосуды,
В коих Иисус начинается с будды.
Двадцать.
Пустые тетради открытий.
Юрий Гагарин ещё на орбите.
Машет рукою и просит влюбляться –
Разве не в этом великое, братцы!?
Время-герой, о котором забудут,
Или же майские ливни салютов?
Мы повторяемся в небе и всюду.
Тело души, ощущающей зрячесть,
Возраст, который ещё что-то значит:
Первая ласточка будущих планов,
Сердце, себя отдающее плавно
Девочке той, что любима навечно,
Даже когда эта вечность – на вечер.
Солнце – гремящих рассветов посуда.
Сколько рассветов поместится в сумме,
Если сложить планетарные сутки?