Деревенский гипнотизм

я глупостей не чтец, а умная животворная книга порождает волнения, опасные для нашего брата, слабохарактерного человека, заброшенного на дно колодца... Помнишь, как у Щедрина меринос захирел и издох оттого, что увидел во сне вольного барана? Мы, брат, тут тоже мериносы в своем роде. Прозябаем и так и сяк, пока спит мысль, пока чужая далекая жизнь не видна и не завидна. А чуть растормошил себя – и окружат тебя насмешливые и укоризненные призраки, и... и сам не заметишь, как либо сопьешься, либо удавишься.

Целую ночь она билась в истерическом припадке, не унимаясь ни от воды с уголька и громовой стрелки, ни от раствора четверговой соли, ни даже от свяченой вербы, которою, в усердии, сильно исхлестали плечи, спину и живот больной.

Мерезов звал ее "вторым спутником земли в своей собственной атмосфере"

– Ut desint vires, tarnen est laudanta voluntas! {Пусть не хватает сил, но желание все же похвально (лат.).} – одобрял Мерезов.

застрелился, оставив в объяснение своего самоубийства всего три слова: "Сыт по горло".

и сам не заметишь, как либо сопьешься, либо удавишься.

наплаканные глаза окружались красною опухолью.

Кухнею деспотически управляла стряпка Федора, из солдатских вдов,– "мирской человек", румяная баба, еще молодая, но чудовищной толстоты; Мерезов звал ее "вторым спутником земли в своей собственной атмосфере".

чай – с цветочками

Пусть не хватает сил, но желание все же похвально