Поток

Тебе, на ком столько шрамов, что тошнит, когда тебя называют счастливчиком.

– Кто ты? – Хирка ударила обессиленного юношу в грудь, прижала к стене, чтобы он не упал. Чтобы он никогда не упал. Затем схватилась за кожаные ремни от ножен и резко дёрнула их. – Кто ты, Ример? Скажи!

Девочка из Эльверуа хотела, чтобы он вспомнил, кем является.

– Я Ример Ан-Эльдерин. – Друг по детским играм наклонился и коснулся губами её виска. – И если во мне ещё что-то осталось, это всё принадлежит тебе.

Он посмотрел на Хирку так, словно она свалилась с неба, а потом закрыл глаза и рассмеялся.

– Ты порвёшь мир на кусочки, – сказал он.

Можно было подумать, что он с искренней радостью ждёт этого.

Я не касаюсь тебя, будто мы на равных. Я касаюсь тебя, потому что мы равны. Понимаешь?

Всегда надо рассчитывать на то, что другие тебя разочаруют, –

– Я любил его. Больше, чем он меня, но этого было достаточно. Надо прожить несколько с-с-сотен лет, чтобы понять, о чём я говорю, но это правда. Иногда тоска становится невыносимой, и ты берёшь то, что дают.

– Я? Ты хочешь, чтобы я участвовал во всём этом? Чтобы я присоединился к ним?

– Нет, – ответила Хирка. – Я хочу, чтобы ты их возглавил.

– Того, кого ты любил, убил…

– Тот, кого любишь ты…

Если думать обо всём, что могло пойти не так, недолго утратить способность действовать.

Ты ошибаешься, – прошептала Хирка. – Свартэльд умер не за Даркдаггара. Он умер за Римера.