Соловьев и Ларионов

Никому в своей жизни ничего не даривший, он вдруг подарил ей план эвакуации завода железобетонных изделий

Что бы человек ни изучал, он изучает в первую очередь самого себя,

как первый робкий стук миро

мировой культуры в его душу.

нет ни одной области знаний, где он, Соловьев, был бы первым, и что наука – процесс в высшей степени преемственный. Они были представителями великого всеобъемлющего знания.

Голубоглазый романтизм Соловьева в какой-то момент сменился подчеркнутой склонностью к точности, и это было время открытия им особой красоты – красоты достоверного знания.

красивые фразы в науке, как правило, ложны, что красота этих фраз основана на их якобы универсальности и отсутствии исключений.

Как это чаще всего и бывает с событиями закономерными, научная тема пришла к Соловьеву по случаю.

Настоящее повествование вообще склонно делать акцент на разнообразных сходствах и совпадениях, поскольку во всяком подобии есть свой смысл: оно открывает иное измерение, намекает на истинную перспективу, без которой взгляд непременно уперся бы в стену.

Будучи удален от очагов цивилизации (а заодно, по выражению Надежды Никифоровны, и от осевшего в них пепла)