Интегрировать свет

Никогда не любила смотреть на звёзды. В какой-то момент обязательно вспоминала, что вижу раскалённые газовые шары, бесконечно долго умирающие в вакууме, посреди бескрайней пустоты космоса, мёртвой и ледяной.

Всё же жаль, что сердце не поддаётся доводам разума.
- Жаль. С другой стороны, если б мы влюблялись во всех, с кем можно просто дружить - каким скучным и приторным был бы мир.

Врага надо знать в лицо, однако мы никогда не познаем того, чего боимся и что слепо себе запрещаем. А чтобы перестать бояться, для начала нужно это принять.

Да, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но не обязательно убивать тело, чтобы убить душу. Если после контрольного выстрела судьбы ты не умираешь, твоё место просто занимает кто-то другой: очень похожий на тебя, но куда более сильный. А ещё куда более циничный, равнодушный и злой.

И не хочу даже думать, во что в таком случае превращусь я.

Когда люди женятся, то дают друг другу клятвы, которые легко могут не сдержать. И в этом не будет их вины. – В словах послышалась обречённость, однако я должна была их произнести. – Можно клясться в поступках, в действиях, в том, что сделаешь или не сделаешь чего-то, ведь это в твоей власти – делать или не делать, но нельзя клясться в эмоциях. В том, за что не можешь поручиться, в том, в чём не можешь быть уверен. Нельзя клясться, что будешь любить всегда, потому что это не зависит от тебя. И если ты серьёзно относишься к клятвам… а ты серьёзно относишься к клятвам… – мои руки невольно дрогнули. – Я не хочу этого. Вот и всё

Иногда это очень трудно: доверять даже тем, кого любишь

Да, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но не обязательно убивать тело, чтобы убить душу. Если после контрольного выстрела судьбы ты не умираешь, твоё место просто занимает кто-то другой: очень похожий на тебя, но куда более сильный. А ещё куда более циничный, равнодушный и злой.

…ни во что не веря и никому,
И, случайных встречных огнём слепя,
Догореть дотла и упасть во тьму
До того, как тьма упадёт в тебя…

Это приносит удовлетворение. На время. А потом тебя снова настигает пустота и боль, и ещё большая боль – иногда… когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься и снова ищешь удовлетворения. Да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. И месть – это наркотик, которого лучше не пробовать.

Забавно. А ведь сухое изложение фактов и правда звучит довольно страшно.
И насколько всё меняют маленькие детальки.
– Кто-то так и будет видеть в моей истории унизительную участь домашней зверюшки. Жалеть бедняжку… или презрительно морщиться от того, что меня, несчастную влюблённую дурочку, это не особо смущало. Видеть стокгольмский синд… извращённую привязанность жертвы к пленителю. И в истории Альи с Навинией – тоже. – Я с хрустом надкусила бочок большого красного яблока. – И попробуй докажи, что в обоих случаях всё либо совсем не так, либо куда сложнее.
– А надо ли доказывать, если кто-то не способен сам этого понять? – философски заметил Фаник, и я была с ним согласна.