Одесские рассказы

Оранжевая звезда, скатившись к самому краю горизонта, смотрела на них во все глаза.

Люди с «Плутарха» — они танцевали в глубокомысленном молчании.

Солнце свисало с неба, как розовый язык жаждущей собаки,

Вечер шатался мимо лавочки, сияющий глаз заката падал в море за Пересыпью, и небо было красно, как красное число в календаре.

Я надеюсь на вас, мадам Любка, — сначала на бога, потом на вас.

подумаю, — ответил ей Беня, закрывая простыней Катюшины голые ноги, — я подумаю, пусть старик обождет меня.
— Обожди его, — сказала Любка Фроиму, оставшемуся в коридоре, — обожди его, он подумает…
Хозяйка придвинула стул Фроиму, и он погрузился в безмерное ожидание.

Мальчик поливал из лейки прохладную глубину магазина и пел песню, которую прилично петь только взрослым.

о что пользы, если на носу у вас по-прежнему очки, а в душе осень?..

? И чем было бы плохо, если бы евреи жили в Швейцарии, где их окружали бы первоклассные озера, гористый воздух и сплошные французы? Ошибаются все, даже бог. Слушайте меня ушами, тетя Песя. Вы имеете пять тысяч на руки и пятьдесят рублей в месяц до вашей смерти, — живите сто двадцать лет. Похороны Иосифа будут по первому разряду: шесть лошадей, как шесть львов, две колесницы с венками, хор из Бродской синагоги, сам Миньковский придет отпевать покойного вашего сына…

нужна моя жизнь, вы можете получить ее, но ошибаются все, даже бог. Вышла громадная ошибка, тетя Песя. Но разве со стороны бога не было ошибкой поселить евреев в России, чтобы они мучались, как в аду