Евтидем

учиться» люди обозначают равным образом и познание какого-либо предмета в том случае, когда кто-либо поначалу не имел относительно него никакого знания, и дальнейшее развитие знания того же предмета, когда им уже обладают, как в своей деятельности, так и в рассуждениях. Правда, в этом случае больше подходит название «заниматься», чем «учиться», однако пользуются здесь и словом «учиться»[23]. От тебя же, как они показали, ускользнуло, что одно и то же имя относится к людям противоположного состояния — и к знающим, и к невеждам

И с этим он согласился.
— Что же, — возразил тот, — значит, ты не учишься тому, что тебе читают, а тот, кто не знаком с буквами, учится?
— Нет, — отвечал мальчик, — именно я учусь.
— Значит, — сказал Евтидем, — ты учишься тому, что знаешь, коль скоро ты знаешь все буквы.
Клиний

— А разве не обстояло дело таким образом, что, когда вы учились, вы не знали того, чему обучались?
— Именно так, — сказал Клиний.
— Но были ли вы мудрыми, коль скоро не знали этого?
— Конечно, нет, — ответил тот.
— Значит, вы были не мудрыми, но невеждами?
— Разумеется.
— Следовательно, учась тому, чего вы не знали, вы учились, будучи невеждами?
Мальчик кивнул в знак согласия.
— Вот и получается, что учатся невежды, а не мудрецы, как ты это думаешь

— А ты признаешь, что хорошие люди называют вещи своими именами?
— Признаю.
— Значит, хорошие люди говорят дурно о дурном, раз они все называют своими именами.
— Да, клянусь Зевсом, — отвечал тот, — и даже очень дурно, когда речь идет о дурных людях. И ты поостережешься быть в числе этих последних, если меня е послушаешься, дабы хорошие люди не говорили о тебе дурно

Но раз они что-то делают, значит, и что-то создают?
— Да.
— Следовательно, говорить — это значит что-то делать и создавать?
Ктесипп согласился.
— Значит, никто не говорит о несуществующем: ведь при этом он что-то делает, а ведь ты признал, что ни для кого невозможно создать несуществующее: вот по твоему слову и выходит, что никто не произносит лжи и, если Дионисодор говорит, он говорит об истинно существующем

и люди, и все прочие вещи, расположенные на грани неких двух [начал] и причастные к ним обоим, когда находятся посредине между благом и злом

Итак, если философия — это благо и политическая деятельность — тоже, однако в различных отношениях, те, кто причастен к ним обеим и находятся посредине между ними, болтают вздор, ибо они ниже и той и другой; если же одна из них — благо, а другая — зло, то они хуже представителей одной из них и лучше представителей другой.

— Ты думаешь, что знаешь свое?

считаешь ли ты своим то, что тебе подвластно и чем ты можешь пользоваться, как тебе угодно?

— Но каким же образом одно, присутствуя в другом, делает другое другим?